Обрести себя - [28]
Илиеш чувствовал себя хорошо. Никогда так сильно не любил он мать, как сейчас. Когда он вернулся, она крепко обняла его, расцеловала, приласкала, вымыла ему разбитые в дороге ноги, перевязала раны и болячки. Месяцы войны изменили и ее. Она стала нежней, отзывчивей к чужим страданиям. Вообще от природы она была доброй, а война еще более обострила ее чувства, сделала ее человечней, снисходительней.
Хата Лимпиады стояла с забитыми окнами среди запущенного двора. Ангелина приняла к себе Иона и деда Епифана заботилась о них, как мать. Через несколько дней после возвращения старик захотел освободить ее от забот о них и перебраться с Ионом в покинутый дом Лимпиады. Но Ангелина воспротивилась этому:
— Почему вы хотите обидеть меня, отец? Об Ионикэ ведь кто-то должен заботиться! Да вы и сами посмотрите, до чего дошли…
Она говорила так сердечно, что старик больше не настаивал. Он и впрямь чувствовал себя ослабевшим, бессильным.
— Мы просто не хотели тебя стеснять, — сказал он.
Вскоре к ним зашла Евлампия.
— У тебя гости? — медовым голосом спросила она.
— Да, — коротко ответила Ангелина.
— Лимпиада увезла в Россию все, что имела, как же вы будете жить? — обратилась Евлампия к деду Епифану.
Она понимающе улыбнулась.
— Мечтами, — отозвался старик.
— Вы еще шутите! Значит хорошо держитесь…
— Кусочек мамалыги найду и у своего сынка, если припрет.
Евлампия поудобнее уселась на стул. «Ага, прижало тебя, старик», — подумала она удовлетворенно. Когда Ион встал и попытался на костылях сделать несколько шагов по комнате, она всплеснула руками:
— Горе мое горькое, что стало с тобой, Ионикэ?!
— Бомбами…
Евлампия поджала губы:
— Не хули господа, видишь, каким ты стал!
Это был намек на комсомольскую деятельность Иона.
Снова представив эту сцену, Илиеш забыл свой страшный сон, который так напугал его, и улыбнулся в темноте. Все-таки все замечательно: рядом была мама, на диванчике — Ион, а за печкой на сто голосов храпит дедушка. В хате чисто, хорошо. Ион медленно, но верно поправляется. Война отошла куда-то на восток. Она — лишь в разговорах жителей села, в газетах, о ней напоминают разве что гниющие на поле копны необмолоченной пшеницы, заросшие сорными травами дороги, причитания женщин по утрам. Илиеш как будто понемногу забывал о ней. Да и что делать в это смутное время, когда люди не узнают друг друга?! Он еще ближе придвинулся к матери, стараясь вновь заснуть. Его уже не беспокоили шумы в хате. Мысли стали путаться, он задремал. И тут вдруг до него донеслись другие, новые звуки. Жалобно скрипнула калитка. Во дворе послышались голоса. Собака бешено залаяла. Кто-то сильно застучал в дверь.
— Кажется кто-то стучит? — Ангелина проснулась и стала прислушиваться.
— Да, стучат в двери.
Нашарив в темноте спички, она зажгла коптилку, разбудила деда Епифана.
— Отец, посмотри, кто-то стучит…
— Слышу, — отозвался старик.
Не спрашивая, кого это принесло среди ночи, он подошел и отодвинул засов. Комната наполнилась людьми. Вошел Георгий Ботнару, шеф поста, два жандарма, с ними мужчина в нижней рубашке и кальсонах. У него зуб на зуб не попадал, руки тряслись. Белые волосы были взлохмачены, лицо позеленело. Илиеш с трудом узнал Иделя, отца Бори и Ривы.
— Вы знали, что он прячется на чердаке вашего сарая? — спросил шеф поста.
Полуодетая Ангелина стояла бледная.
— Ты знала, баба, или нет?
— Нет.
— Лжешь, сука! Он продал тебя, как Христа.
Сквозь тонкую холстяную рубашку были видно, как взволнованно дышит грудь Ангелины. Дед Епифан глядел на нее, стараясь угадать, знала она или нет. Идель прислонился к дверному косяку, блуждая растерянным взглядом по лицам. Он не мог произнести ни слова. Дед Епифан глядел то на него, то на Ангелину. Знала ли она? Да, трудно проникнуть в душу человека! Разве можно понять, что сейчас происходит на свете? Разве думал он когда-нибудь, что найдет в себе силы отрезать ногу Ионикэ? И все же жандарм врал — Идель ничего не сказал. Кто знает, по каким тайникам прятался Идель, пока не устроился на чердаке у Ангелины? Может быть, она спрятала его, а может быть, он сам пробрался туда. Услышал, что вернулся дед Епифан, и захотелось узнать, что с сыном. Знала, не знала — разве эти мелочи имеют теперь какое-нибудь значение? Сколько лет они прожили в одном селе, дверь в дверь. Их дети играли вместе. Когда у старика не было ни гроша на спички, Идель давал ему в долг. И ежегодно на пасху Боря, его сын, приходил к Ионикэ за крашенками. И вот теперь перед дедом Епифаном стоял похожий на призрак Идель. И дед ничем не мог ему помочь…
Из глаз старика вытекли две крупные слезы. Это были первые слезы, которые Илиеш увидел у дедушки. Медленно скатились они по морщинам и застряли в усах. Георгий Ботнару шепнул что-то на ухо шефу поста.
— Знаю, — процедил тот сквозь зубы.
Жандармы перевернули весь дом. Шеф помянул Лимпиаду. Может быть они искали ее. Кто их знает. Крутя в пальцах пуговицу шинели, шеф поста — словно между прочим — спросил:
— Кто из вас коммунист?
Все оцепенело молчали.
— Не хотите отвечать? — почти ласково спросил шеф.
Илиеш почувствовал в его интонации скрытую злобу.
Мы — первоклетка. Нас четверо: я, Лилиана, Алиса и Мариора. У нас все общее: питание, одежда, книги, тетради — все, вплоть до зубных щеток. Когда чья-нибудь щетка исчезает — берем ту, что лежит ближе. Скажете — негигиенично. Конечно… Зато в отношении зубов не жалуемся, камни в состоянии грызть. Ядро нашей клетки — Лилиана. Она и самая красивая. Мы, остальные, образуем протоплазму… Но и я не обыкновенный кусочек протоплазмы, я — «комсомольский прожектор» нашего общежития.
Это наиболее полная книга самобытного ленинградского писателя Бориса Рощина. В ее основе две повести — «Открытая дверь» и «Не без добрых людей», уже получившие широкую известность. Действие повестей происходит в районной заготовительной конторе, где властвует директор, насаждающий среди рабочих пьянство, дабы легче было подчинять их своей воле. Здоровые силы коллектива, ярким представителем которых является бригадир грузчиков Антоныч, восстают против этого зла. В книгу также вошли повести «Тайна», «Во дворе кричала собака» и другие, а также рассказы о природе и животных.
Автор книг «Голубой дымок вигвама», «Компасу надо верить», «Комендант Черного озера» В. Степаненко в романе «Где ночует зимний ветер» рассказывает о выборе своего места в жизни вчерашней десятиклассницей Анфисой Аникушкиной, приехавшей работать в геологическую партию на Полярный Урал из Москвы. Много интересных людей встречает Анфиса в этот ответственный для нее период — людей разного жизненного опыта, разных профессий. В экспедиции она приобщается к труду, проходит через суровые испытания, познает настоящую дружбу, встречает свою любовь.
В книгу украинского прозаика Федора Непоменко входят новые повесть и рассказы. В повести «Во всей своей полынной горечи» рассказывается о трагической судьбе колхозного объездчика Прокопа Багния. Жить среди людей, быть перед ними ответственным за каждый свой поступок — нравственный закон жизни каждого человека, и забвение его приводит к моральному распаду личности — такова главная идея повести, действие которой происходит в украинской деревне шестидесятых годов.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Прозу Любови Заворотчевой отличает лиризм в изображении характеров сибиряков и особенно сибирячек, людей удивительной душевной красоты, нравственно цельных, щедрых на добро, и публицистическая острота постановки наболевших проблем Тюменщины, где сегодня патриархальный уклад жизни многонационального коренного населения переворочен бурным и порой беспощадным — к природе и вековечным традициям — вторжением нефтедобытчиков. Главная удача писательницы — выхваченные из глубинки женские образы и судьбы.