Обреченный странник - [35]

— Вроде, как нет, — быстро и чуть испуганно, боясь в очередной раз не угодить государыне, ответила та. — Но и большой любви меж ними пока не видно. Лизка Воронцова племяннику вашему глазки все строит, хихикает, шушукаются с ней в парке во время прогулок. И в покоях часто одни остаются.

— Что?! — вновь вскрикнула императрица и начала подниматься; но Шувалова удержала ее, снова уложила на постель. — Вы мной туда с муженьком своим ворон, что ли, считать отправлены? Как можно допустить, чтоб наследник престола один оставался с девкой какой–то?! Как ее?

— Лизка Воронцова, — услужливо подсказала Чоглокова.

— Это страшная такая из себя? С лошадиной мордой? — удивилась императрица, вспомнив хорошо известную ей девушку. — Да что он в ней нашел? До сих пор отцом стать не может, а туда же! Вот что творится на белом свете! Стоило мне только захворать ненадолго, а тут столько всего. Чего–то еще не досказала? — стрельнула она взглядом в и без того напуганную фрейлину. Говори, все одно и без тебя узнаю. Ну?

— Записка перехвачена начальником караула была…

— К кому записка? К Петру? От кого?

— Нет, не к его высочеству, а к жене его, к Екатерине Алексеевне. Свидание ей назначали, стихи любовные в ней…

— Подписано кем? — буравила ее сердитым взглядом карих глаз Елизавета Петровна.

— Две буквы "С" стоят, и все.

— Подай сюда записку, — требовательно протянула императрица руку.

— Нет ее, муж сжечь велел, — развела она руками.

— Олухи царя небесного! — дала волю своему гневу государыня. — За что вам только деньги платят? Свиней пасти и то не способны, — но, поняв, что сказанула лишнее, поправилась, — в свинопасы тебя с муженьком вместе определю, коль еще раз такую оплошность совершите. Скажи лучше, кто там у вас из молодых имя на букву "с" имеет? — Но фрейлина подавленно молчала, не издавая ни единого звука, и лишь беспрестанно хлопала длинными густыми ресницами. — Савелий? Севастьян? Степан? Семен? Сергей? — начала подсказывать ей императрица. При последнем имени та радостно улыбнулась и замахала ручками, прощебетав:

— Угадали! Есть у нас Сергей Салтыков, красавец!

— И что мне только с вами, бестолковыми, делать, — устало улыбнулась императрица, не в силах больше сердиться на поникшую перед ней двоюродную сестру. — Детишки твои как? Не болеют? Здоровы?

— Слава Богу, здоровы пока. В воскресенье на службе были, причастились.

— Иди, нянчи детишек, — безнадежно махнула в ее сторону государыня, может, хоть в том счастлива будешь. — Чоглокова сделала торопливо низкий реверанс и выскочила вон.

— Чего себе душу рвешь? — укоризненно произнесла Шувалова. — Умней оттого она не станет, на всю жизнь такой и останется.

— А кого другого поставить на их место с муженьком — не знаю. Думала, поддержкой и опорой племяннику и жене его будут, а они за его шалостями углядеть не могут.

— Хороши шалости, — недовольно пробурчала Марфа Егоровна, — за уши его бы надрать да крапивы в штаны наложить. Вот батюшка наш покойный, бывало, братовьев моих… — начала она привычно воспоминания, но императрица остановила ее, попросив:

— Про батюшку своего успеешь еще рассказать, а сейчас надо немедленно сыскать Салтыкова того, узнать, чей он будет. Случаем, не графа ли Петра Семеновича родственник. Исполнишь или Настасью Измайлову попросить? — Марфа Егоровна сердито скривилась, поскольку недолюбливала Измайлову, которая, как и она, имела право входить к государыне в любой день и час на правах ближней подруги. Ответила сдержанно:

— Без нее все вызнаю. Только зачем он тебе, молодец тот? Пущай бы и дальше записочки писал, коль законному мужу до жены собственной никакого дела нет.

— Потом объясню, — отмахнулась императрица, — но есть план один у меня, и коль тот молодец не дурак окажется, то… — и не договорила, потому что через маленькую боковую дверь в спальню тихо вошел Иван Иванович Шувалов и радостно протянул обе руки к императрице. — А я думала, и ты про меня забыл, разулыбалась она и кивком головы отослала Марфу Егоровну прочь от себя. Та обиженно поджала губы и вышла в ту самую боковую дверь, откуда только что появился Иван Иванович, и, оглянувшись, увидела, как государыня притянула его к себе и нежно поцеловала в губы.

— Ой, Ванька, повезло тебе, еще как повезло. Только ты сам того не понимаешь… — на ходу ворчала Марфа Егоровна, плотно прикрывая за собой небольшую дверцу в спальню императрицы, — хоть ты, может, ее лучше всех лекарей один и вылечишь….

2

Болезнь императрицы внесла сумятицу в умы многих петербургских вельмож, дыхнув в лицо мраком неизвестности в случае прихода на престол нового наследника. Вспомнилось мрачное время царствования Анны Иоанновны, когда ссылки и казни стали обычным делом и каждый сколько–нибудь заметный человек, совершив неосторожный шаг, сказавши не то слово, мог оказаться на другой день в застенке. Вот тогда–то взоры большинства именитых людей обратились к молодому двору, к наследнику, племяннику императрицы — Петру Федоровичу. Будущий император был на двадцать лет моложе своей царственной тетушки, которая во время их первой встречи, прослезившись, обещала стать второй матерью четырнадцатилетнему юноше.