Обреченный - [51]

Будь ты проклят, животное! — подумал он, еще не до конца осознавая, что натворил. Вскочил на ноги, огляделся по сторонам, быстро взобрался на перегородку, выбил кулаком решетку в вентиляционной шахте, влез в нее и стал быстро подниматься по металлическим скобам на крышу.

Глава 47

Только когда ему стали задавать вопросы, Стас понял, сколько еще белых пятен в его открытии. Может ли он утверждать, что в недалеком будущем глиому можно будет успешно лечить исключительно сеансами психотерапии? Кто менее подвержен этой болезни — люди с бедными эмоциями, меланхолики, или же вспыльчивые, неуравновешенные типы? Можно ли утверждать, что страсть, пылкую влюбленность человеку насаждает его собственный организм, который таким образом включает защитный механизм против опасных болезней?

В фойе института гид сказал Стасу:

— Гонорар вы можете получить уже сейчас.

— Как, мне еще и гонорар полагается? — искренне удивился Стас, вытирая лоб платком, из которого еще не выветрился терпкий запах духов Даши.

Через полчаса он сидел на заднем сидении легкового автомобиля, пытаясь затолкать пухлый бумажник в нагрудный карман пиджака.

— Куда? — обернувшись, спросил гид. — В гостиницу? В магазин?

— В котором часу у меня самолет?

— У вас еще почти три часа.

— В гостиницу!

Через минуту, которую он провел в глубокой задумчивости, Стас сказал:

— А вообще-то, давайте заедем в магазин.

Гид тронул водителя за плечо и что-то сказал ему. Автомобиль притормозил.

— Что вас интересует? Аппаратура? Одежда? Парфюмерия?

— Подвенечное платье.

Гид не сразу понял последние слова Стаса, попытался даже воспользоваться карманным разговорником.

— О! Поздравляю! Вы женитесь?

— Еще не знаю… Не уверен… — покрутил головой Стас. — Это так, на всякий случай.

Гид был очень озадачен, и пока машина не подъехала к магазину для новобрачных, не задавал больше никаких вопросов.

В магазине возникла проблема с размером платья, но ее быстро решили, когда подвели к Стасу четверых девушек-манекенщиц, и он выбрал ту, которая фигурой больше других напоминала Дашу. Продавцы вместе с гидом дружно аплодировали, глядя на миниатюрную манекенщицу такими восторженными глазами, будто это она готовилась венчаться с русским ученым. И когда Стасу поднесли белое шелковое платье, расшитое жемчугом и сверкающее дорогой бижутерией, он невольно сел на диван, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы.

Глава 48

Месяц для Гальки был слишком большим сроком, и она позвонила в управление кадров через три недели. Ей, наконец, повезло и, разговаривая со Стопарем, она проклинала в уме себя за то, что не позвонила раньше. Она вылетела из телефонной будки, с грохотом распахнув дверцу. Уже был конец рабочего дня, стемнело, но она решила ехать к Обреченному сейчас же, сию минуту и, прижав сумочку к груди, побежала к ближайшей станции метро.

Глава 49

Стало темнеть, но Обреченный не зажигал свет. Он сидел на койке, под ногами валялась куртка, из-под ботинок вытекала лужица талого снега. Он наклонился к тумбочке, выдвинул ящик, на ощупь поискал анальгин, но не нашел. Он уже давно не принимал болеутоляющее и, должно быть, не сохранилось ни одной таблетки.

Зазвонил телефон. Обреченный поднял трубку. Несколько мгновений он слышал лишь чье-то частое и шумное дыхание. Затем незнакомый голос:

— Ты далеко зашел, парень. Сначала ты убил моего отца Асхаба. Потом убил моего брата Руслана. А у него трое детишек осталось. Они не будут помнить своего папу. Ты очень задолжал нашему роду. И потому одной твоей смерти нам будет мало. Если ты женишься, мы изнасилуем и убьем твою жену. Заведешь детей — порежем их на части. Если уцелеют, то убьем детей твоих детей… И так будет всегда. Кровная месть… Ты слышишь меня?

— Да, слышу. Приходи ко мне. Мы сейчас убьем друг друга и на этом остановимся. Зачем ждать?

— Ожидание казни — это тоже казнь. Я еще напомню о себе. До свидания, федерал Саша Шелестов!

И короткие гудки.

Прислушиваясь к себе, он сидел неподвижно некоторое время, потом вдруг со злостью пнул моток репшнура, валяющийся под ногами. Отличная веревка, подумал он. В Подмосковье, где нет ни одной скалы, она пригодна лишь для того, чтобы сушить на ней белье. Или, чтобы повеситься.

У него не было сил раздеться, и его хватило лишь на то, чтобы намочить в рукомойнике платок и прижать его к виску. Завтра будет утро, а потом опять наступит вечер, подумал он. А потом вновь нагрянет утро, за которым последует вечер. За ним, в свою очередь, приползет новое утро, на хвосте у которого будет уже болтаться вечер, в задницу которого непременно вцепится утро, за которым будет плестись вечер… Мудрая закономерность. Ожидание казни. Вот только ждать ее придется очень долго. Лет десять. Или пятнадцать по совокупности. Завтра утром Шелестов пойдет в прокуратуру. Наверное, завтра он пойдет в прокуратуру…

За стенкой загремела музыка. По коридору шли тяжелые ноги, дрожала стена. За окном сыпал снег. У столба целовались.

Кому я нужен, кроме как следователю прокуратуры и человеку, который мне сейчас звонил? Один хочет предать меня суду, второй — убить меня. Какая нелепая, бессмысленная жизнь! Мое предназначение — расплачиваться. А я мечтал о любви, хотел посвятить себя одной-единственной женщине на планете, а теперь мечтаю о том, чтобы поскорее свершился надо мной суд — людской или Божий. Обернуться? Побежать назад, чтобы попытаться начать всё сначала? Ведь я же нашел свою единственную и неповторимую…