Обреченные попаданцы - [11]

— Я буду овладевать тобой медленно и нежно, но когда вознесешься на небеса, я буду насаживать тебя так, как надо мне. Так, как я мечтал об этом с того момента, когда впервые мое копье поднялось к кронам вековых дубов! — шелестит он ей на ухо и продолжает, продолжает двигаться внутри.

Она хнычет в ответ, полыхая изнутри, отчаянно нуждаясь в том, чтобы он двигался, делал то, что обещал. Она хочет всего: нежности и дикости, мужчину и зверя.

— Когда я увидел тебя, беспомощную и в цепях, я хотел задрать твою юбку и заполнить тебя собой. Я хотел отнести тебя в дикие леса моего родного Эусвиля, держать тебя в моей постели и никогда, никогда не отпускать, — эльф урчит грубым рокочущим звуком.

Он прерывается и переключается на язык, которого она не может понять, но экзотический говор его хриплого голоса ткет чувственные чары вокруг нее. Он медленно выходит, заполняет ее снова, пронзает длинными ударами, мягко пробиваясь вглубь. Его огромный посох будит нервные окончания в таких местах, о существовании которых она даже не знает. Парася ощущает, как новое неизведанное, но такое чудесное, чувство нарастает с каждым уверенным толчком. Однако в миг, когда она уже почти достигает пика острого наслаждения, он выходит, оставив ее почти рыдающей от неудовлетворенного желания.

Мирралат входит в нее почти лениво, урча на незнакомом языке. Он выходит, дюйм за дюймом, с мучительной неторопливостью до тех пор, пока она не начинает хватать землю полными пригоршнями и пытаться раздавить камни. До тех пор, пока с каждым нежным толчком она не начинает стараться изо всех сил выгнуться к нему под большим углом и удержать его внутри себя, так, чтобы, наконец, достигнуть высвобождения новых сумасшедших ощущений.

Какое-то время она думает, что эльф продолжает ускользать от нее, потому что он чересчур большой. Потом она поняла, что он намеренно сдерживает ее разрядку. Положив руки на ее бедра, он прижимает ее к земле всякий раз, когда она стремится выгнуться вверх, не позволяет ей контролировать темп или взять то, в чем она нуждалась.

— Мирралат… пожалуйста!

— Пожалуйста, что? — урчит он ей в ухо, облизывая мягкую мочку.

— Дай мне взлететь под небеса! — хнычет она.

Он хрипло хохочет, рука проскальзывает между ее тазом и скомканной тканью под ним, проникает в волосатые складочки и обнажает напряженный бугорок. Мирралат легонько бьет по нему пальцем, и Парасю словно бьет молнией. С губ срывается стон. Удар сердца, еще два. Он нежно стукает снова.

— Это то, чего ты хочешь? — говорит он бархатистым голосом. Его прикосновение искусно, мучительно, настоящая пытка.

— Да, — задыхается Парася.

— Тебе это необходимо? — легкое поглаживание.

— Да!

— Еще чуть-чуть, потерпи, милая, — эльф нежно касается подушечкой большого пальца ее твердого бутона.

Хлопает по земле ладонями и плотно закрывает глаза. Эти простые слова почти — но недостаточно, проклятье! — подталкивают ее к вожделенному краю.

Он прижимает губы к ее уху и шепчет страстным, чувственным голосом:

— Если я еще раз выйду из тебя, то ты умрешь?

— Да, — срывается стон с ее губ.

— Это то, что я хотел услышать. Я — твой, и все, что ты пожелаешь от меня, тоже твое.

Мирралат поворачивает ее голову в сторону и ловит ртом ее губы. Одновременно вонзается глубоко и продолжает вбивать в нее свою плоть. Когда она выгибается к нему, то его язык врывается в ритме с нижней частью тела, проникающей в волосатый овражек наслаждения. Напряжение, бурлящее в теле, неожиданно взрывается, затапливает ее самым великолепным ощущением, какое доводилось когда-либо чувствовать. Возникает глубокая дрожь в самой ее сердцевине, мышцы живота бьет короткими судорогами. Она выкрикивает его имя, пока забирается на вершину блаженства.

Мирралат продолжает равномерно вонзаться, пока она не ослабевает под ним и пока стиснутые кулаки не превращаются в расслабленные ладони. Эльф тянет ее бедра вверх и на себя, поднимает на колени, и снова всаживает в нее твердую плоть. Тяжесть шариков в кожаном мешочке с силой ударяется о горячую, ноющую кожу. С каждым пронизывающим ударом она всхлипывает, неспособная сдержать надсадные звуки, слетавшие с ее губ.

— Ах, боги, — стонет эльф. Перекатившись с ней на бок, он обхватывает ее талию и сжимает так сильно, что она едва может дышать. И вонзается, вонзается. Его бедра мощно выгибаются под ней.

Он выдыхает ее имя, когда начинает извергаться, и надрывная нота в голосе, на пару с рукой, так ласково двигающейся между ног, ввергает ее в еще один стремительный полет к небесам. Когда она достигает мягких облаков, то края тьмы нежно смыкаются. Когда же Парася отходит от мечтательной полудремы, он находится все еще в ней. И все еще твердый.

— Кхм-кхм, — покашливает орк. — Я понимаю, что вы оба настрадались и наконец-то дорвались до вожделенного занятия. Однако, мне только что пришла в голову одна очень нехорошая мысль.

— Траргок, меня всегда пугает эта фраза, когда она исходит из твоих уст. Не томи, выплесни свою мысль, как я только что выплеснул напряжение в сладкое лоно этой юной девы.

— Да вот в чем дело-то. Дракон должен прилететь за прекрасной девственницей, так?