Оборотни тоже смертны - [88]
В общем, никому не было особого дела до раскуроченной бронедрезины…
Тот же день, партизанская база
Последний километр до реки выдался самым трудным. Всем кроме небольшого заслона, оставленного на краю поймы, пришлось тащить раненых на руках. Да и трофеи бросать было жалко. Но партизаны проходили и не такое. Да и десантники не на плацу воевали. Зато дальше все пошло как надо. «Партизанская флотилия» уже ждала возле берега. К этому времени ее изрядно расширили и усовершенствовали. За три-четыре ходки она могла перебросить на тот берег всех.
– Вот это да! – восхитился майор Зинчук. – Умеете, ребята… У вас еще и нашим солдатам придется учиться.
– То есть? – не понял Голованов.
– Так ведь когда вперед двинем, сколько рек придется форсировать! И Днепр, и вот этот самый Неман. Да и в Германии, наверное, тоже реки есть… Мне вот, честно говоря, раньше доводилось видеть совсем не таких партизан. А таких, которые больше в глухомани отсиживались, у которых было на трех человек две винтовки и три обоймы. Я уж расстроился – думал, тоже придется здесь, как медведь, невесть сколько сидеть. А вы, я гляжу, развернулись. По тылам фрицев шастаете, как на учениях. С вами я партизанить не против.
– Мы тоже начинали не особо богато. А вы, товарищ майор, где войну начинали? А то про сорок первый вспомнили…
– Я-то? Под Вязьмой. Тоже с неба наступал. Да только не так удачно. Там и гранаты, и бутылки пришлось вдоволь покидать. Мало кто оттуда вышел.
Тем временем Мельников увидел возле лодок знакомых ребят из отряда Аганбекова.
– У вас-то тут как?
– Мы на той стороне развлекались. Да дел-то, в общем, никаких. Мы как начали мины кидать, фрицы ушли в глухую оборону. Они там такого наворотили… Колючка, окопы, дзоты… Без танков и не сунешься. Но нам-то командир приказал особо не высовываться. Пару раз вылезали, вроде как в атаку. Да тут же отходили. Все больше лупили в белый свет. Мы по ним, они по нам. Один наш миномет, правда, разнесли к чертовой матери. В общем, знатно фрицев напугали. Потом отошли без особых трудностей. А вы как?
– Все, что надо, сделали. Вот видишь, небесных жителей с собой привели, десантников. Так что пограничники у нас есть, моряки у нас есть, даже танкисты есть; теперь и десантники будут.
На ту сторону Голованов с товарищами и майор Зинчук переправились одними из последних. Командир проследил, чтобы все его люди погрузились на средства переправы, а уж потом направился к лодке.
На левом, «партизанском», берегу все было уже тихо. Раненых давно унесли, лодки торопливо разогнали по тайным местам. В небе показались два «мессера», но наблюдать им было уже особо нечего. Надо сказать, что в этих местах партизаны над своей головой еще ни разу не видели немецких самолетов. Но тут все-таки откуда-то прилетели.
– А вот это мне не нравится, – сказал Мельников Макарову. – Как бы после нашего веселья фрицы не принялись за нас всерьез. Это удовольствие – ниже среднего. Проходили. Но, правда, рано или поздно принялись бы все равно.
В лагере царило оживление. Мало того что партизаны вернулись из дальнего рейда, так еще и привели с собой людей, которые совсем недавно были на Большой земле. С теми, кто прилетает на самолетах, рядовому бойцу особо не поговорить. У тех-то дел по горло – им ведь еще назад лететь. Конечно, политинформации и все такое прочее комиссары устраивали. Но ведь поговорить лично – это совсем иное дело. Да и кто из партизан вживую десантников видел? Слыхали до войны – это да. В хронике смотрели – сотни парашютов в небе… А в реальности встречали разве что разведчиков в лесу. Но десант – это ж совсем иное дело… К тому же многие подробности рейда стали уже широко известны, благо приказа держать язык за зубами не было. И зачем? Разгромили секретный объект – и разгромили. По большому счету, всё знали только Голованов, Мельников и Макаров. Но Голованов вместе с майором отправился в штаб докладываться по начальству, а двое остальных двинулись к родной бане – ждать дальнейших распоряжений старшего лейтенанта. Вскоре показался и Сухих.
– Мельников, документы из базы у тебя?
– Так точно.
– Иди, сдашь. И потом станешь переводить. Григорий, тащи сюда пленного, который майор.
Макаров ушел за пленным, а особист стал просматривать изъятые документы, которые до этого никто просмотреть просто не удосужился. Мельников, забирая майора в плен, просто сунул их в карман. Не до того было.
Прочтя фамилию, Сухих аж подпрыгнул на месте. Потому что в документе значилось: «Йоган Дикс».
– Как вы его брали? – кинулся особист к Мельникову.
– Он сам сдался. Впрочем, у него выхода другого не было. Я им пригрозил огнеметами. Двое самоубились, а этот вот не захотел умирать.
– Я думаю, этот тип знает русский… Это наш старый знакомый.
– Так мне идти?
– Да нет, оставайся. Ты у нас уж был на связи с нашими русско-немецкими друзьями. Вот и проверишь, то ли он будет говорить или не совсем. Это наш главный противник – майор Дикс.
– Ни черта себе, выиграл миллион по трамвайному билету! А это точно он?
– Вряд ли у них там много однофамильцев, или офицер таскает чужие документы.
Завершилась Великая война, отгремели победные залпы. Но выстрелы продолжают раздаваться. Вот и приходится бывшему фронтовому разведчику Сергею Мельникову вспоминать прежние навыки. Его ждет жестокая схватка с фашистским специалистом, носящим кличку Барон, и долгий путь, в конце которого лежит разгадка таинственного Черного леса…
Гражданская война в России полна парадоксов. До сих пор нет согласия даже по вопросу, когда она началась и когда закончилась. Не вполне понятно, кто с кем воевал: красные, белые, эсеры, анархисты разных направлений, национальные сепаратисты, не говоря уж о полных экзотах вроде барона Унгерна. Плюс еще иностранные интервенты, у каждого из которых имелись свои собственные цели. Фронтов как таковых не существовало. Полки часто имели численность меньше батальона. Армии возникали ниоткуда. Командиры, отдавая приказ, не были уверены, как его выполнят и выполнят ли вообще, будет ли та или иная часть сражаться или взбунтуется, а то и вовсе перебежит на сторону противника.Алексей Щербаков сознательно избегает подробного описания бесчисленных боев и различных статистических выкладок.
Какими мы привыкли знать декабристов? Благородными молодыми людьми, готовыми пожертвовать собственными жизнями ради благополучия народа. Мечтавшими о свободе и лучшем будущем для России. Согласными во имя принципов отречься от всех благ и отправиться прямиком в сибирскую ссылку.Готовы ли вы услышать новое мнение о декабристах? Согласны ли вы поверить в то, что они были банальными бунтовщиками и действовали отнюдь небескорыстно. Хотите увидеть оборотную сторону их жизни и деятельности? В таком случае ознакомьтесь с мнением молодого петербургского журналиста Алексея Щербакова.
Великая Смута, как мор, прокатилась по стране. Некогда великая империя развалилась на части. Города лежат в руинах. Люди в них не живут, люди в них выживают, все больше и больше напоминая первобытных дикарей. Основная валюта теперь не рубль, а гуманитарные подачки иностранных «благодетелей».Ненасытной саранчой растеклись орды интервентов по русским просторам. Сытые и надменные натовские солдаты ведут себя, как обыкновенные оккупанты: грабят, убивают, насилуют. Особенно достается от них Санкт-Петербургу.Кажется, народ уже полностью деморализован и не способен ни на какое сопротивление, а способен лишь по-крысиному приспосабливаться к новым порядкам.
В массовом сознании известные деятели культуры советского периода предстают невинными жертвами красных монстров. Во многом, конечно, так оно и было. Однако не все было так просто. Отношения деятелей культуры – в том числе и литераторов – с советской властью были очень непростыми. Власть пыталась использовать писателей в своих целях, они ее – в своих. Автор предлагает посмотреть на великих писателей советского времени взглядом, не затуманенным слезой умиления. Они были такими, какими они были. Сложными людьми, жившими в очень непростой век.
Терроризм, как это ни дико звучит, в последнее время стал привычным фоном нашей жизни. Кадры с захваченными заложниками и распластанными на земле телами боевиков перестали пугать обывателя, а на сообщения об очередных спецоперациях, обнаруженных схронах с оружием и предотвращенных террористических актах мы и вовсе перестали реагировать…Пришло время выяснить, откуда взялось это явление и кто такие террористы, не жалеющие ни чужой жизни, ни своей? Что объединяет народовольцев, ку-клукс-клановцев, красных самураев, кокаиновых партизан и исламских фундаменталистов? Есть ли существенные различия в идеологиях революционера Ивана Каляева и бывшего лидера «Аль-Каиды» Усамы Бен Ладена? Почему разговоры с террористами о морали и невинных жертвах совершенно бессмысленны, а усилия спецслужб всего мира по предотвращению терактов дают неутешительные результаты?
События, описанные автором в настоящей повести, относятся к одной из героических страниц борьбы польского народа против гитлеровской агрессии. 1 сентября 1939 г., в день нападения фашистской Германии на Польшу, первыми приняли на себя удар гитлеровских полчищ защитники гарнизона на полуострове Вестерплятте в районе Гданьского порта. Сто пятьдесят часов, семь дней, с 1 по 7 сентября, мужественно сражались сто восемьдесят два польских воина против вооруженного до зубов врага. Все участники обороны Вестерплятте, погибшие и оставшиеся в живых, удостоены высшей военной награды Польши — ордена Виртути Милитари. Повесть написана увлекательно и представляет интерес для широкого круга читателей.
"Выбор оружия" — сложная книга. Это не только роман о Малайе, хотя обстановка колонии изображена во всей неприглядности. Это книга о классовой борьбе и ее законах в современном мире. Это книга об актуальной для английской интеллигенции проблеме "коммитмент", высшей формой которой Эш считает служение революционным идеям. С точки зрения жанровой — это, прежде всего, роман воззрений. Сквозь контуры авантюрной фабулы проступают отточенные черты романа-памфлета, написанного в форме спора-диалога. А спор здесь особенно интересен потому, что участники его не бесплотные тени, а люди, написанные сильно и психологически убедительно.
Рожденный в эпоху революций и мировых воин, по воле случая Андрей оказывается оторванным от любимой женщины. В его жизни ложь, страх, смелость, любовь и ненависть туго переплелись с великими переменами в стране. Когда отчаяние отравит надежду, ему придется найти силы для борьбы или умереть. Содержит нецензурную брань.
Книга очерков о героизме и стойкости советских людей — участников легендарной битвы на Волге, явившейся поворотным этапом в истории Великой Отечественной войны.
Предлагаемый вниманию советского читателя сборник «Дружба, скрепленная кровью» преследует цель показать истоки братской дружбы советского и китайского народов. В сборник включены воспоминания китайских товарищей — участников Великой Октябрьской социалистической революции и гражданской войны в СССР. Каждому, кто хочет глубже понять исторические корни подлинно братской дружбы, существующей между народами Советского Союза и Китайской Народной Республики, будет весьма полезно ознакомиться с тем, как она возникла.