Оборотни тоже смертны - [61]
– А если не секрет, откуда у вас все это?
– Никакого секрета тут нет. Значки – из госпиталя. Есть в Слониме военный госпиталь, там лежат и тяжелораненые фронтовики. Соответственно, некоторые и умирают. Вообще-то вещи положено отправлять родным, а если нет родных, сдавать начальству. Но реально это делается далеко не всегда. Немецкая страсть к порядку сильно преувеличена. В госпиталях полная неразбериха. А там работают русские, так что все возможно сделать…
– Вы серьезно развернулись, – усмехнулся Сухих.
– А что? Все равно ведь если попадусь, расстреляют. Независимо от того, много я сделал или мало. Так уж пусть расстреливают за дело. Да и откровенно говоря, этот процесс увлекает… А значок гестапо достался мне случайно. Примерно неделю назад я вечером обходил посты, мои люди охраняли вокзал. И тут из переулка послышались выстрелы. Мы бросились туда. И обнаружили во дворе мертвеца. Тип средних лет, лысоватый, в гражданском. В карманах имелся аусвайс на польскую фамилию и вот этот жетон. Документы я отдал в комендатуру, а жетон припрятал на всякий случай. Кстати, гестапо в Слониме нет, ближайшие отделения имеются в Барановичах и Волковыске.
– Это значит, в городе действуют какие-то подпольщики, раз они убили агента гестапо?
– Вряд ли. Я сперва тоже так подумал, стал осторожно наводить справки: кто этого убитого типа знает. Город-то маленький. Далеко ходить не пришлось. Как оказалось, его отлично знали. Он был мелким гражданским служащим в Барановичах, часто наезжал сюда. Кроме службы, занимался какими-то коммерческими делами, водил дружбу с руководством полиции. С моими бойцами тоже пытался завести знакомство. Думаю, его полицаи и убили, когда догадались, что он из гестапо. Застрелен-то он был из винтовки. Я мало знаю о подпольщиках, но, насколько я помню, в старой России эсеры стреляли из револьверов, а не из винтовок.
– А какие причины полицаям убивать гестаповца?
– Причины могли быть разные. Насколько я знаю, многие полицейские колеблются. В лес начинают посматривать. Тем более, ходят слухи, что в Барановичах не раз находили листовки, в которых призывают полицаев уходить к партизанам, обещают полное прощение. Если в среде слонимских полицейских ведутся нелояльные разговоры, агент гестапо для них очень опасен. Но могли быть и куда более простые причины. В полицию немцы набирали кого попало, в том числе откровенную уголовную сволочь. Эти типы, дорвавшись до власти, и ведут себя соответственно. Коррупция, вымогательство у коммерсантов, воровство продуктов и бензина у немцев, прочие подобные подвиги… Время от времени немцы кое-кого выявляют и расстреливают. Для острастки и, разумеется, чтобы продемонстрировать, что власть заботится о населении. Ведь коммерсанты, особенно из поляков, пожалуй, самые лояльные к немцам люди. Им есть что терять. Насколько я понимаю, в СССР частное предпринимательство не приветствуется. Так что полицаи могли ликвидировать этого типа за то, что он разнюхивал их дела.
– Ну что, Сергей, готов пойти в город? – спросил Сухих.
– Если надо, то всегда готов.
– Тогда давайте уточним детали, – обратился особист к Мильке.
– У вас есть машина, это упрощает дело. Думаю, ему стоит приехать в одиночку. Мне его сопровождать не стоит, на въезде в город нас могут запомнить, а потом кое у кого возникнут вопросы… Когда вы сможете все подготовить?
– Двух дней нам хватит.
– Тогда 11 июня, на Торговой улице. Там есть ресторан только для немецких офицеров. Оставьте около него машину и пройдите один квартал. Там увидите парикмахерскую. Ее хозяин – пан Смазновский. Скажите ему: «Мне нужен лейтенант Белов, у меня к нему письмо». Фамилию называйте с ударением на первом слоге, на прусский лад. Вам ответят: «Нам этот пан знаком, он наш постоянный клиент». Да, вам, Сергей, совет. Ведите себя понаглее. Эсэсовцам это свойственно. Глядите на окружающих свысока. Вы ведь не только солдат элитных войск, вы еще и фронтовик. А все вокруг – тыловые крысы. Это отобьет желание лезть к вам с разговорами. Но, коль придется вести беседу, скажите, что вашу часть перебросили для борьбы с партизанами. И дайте понять, что все остальное – секрет. Немцы уважают секреты. Услышав такое, больше вопросов задавать не будут.
– А кто этот парикмахер Смазновский? – поинтересовался Сухих.
– Это кто-то из людей Белова. Я знаю только то, что он поляк, болтливый, как все парикмахеры, хорошо говорит по-немецки. Внешне – чрезвычайно лояльный к власти человек….
На прощание Сухих задал еще один вопрос:
– Скажите, а как складываются ваши отношения с майором Диксом после не слишком удачной, как вы выразились, битвы при Щаче?
– Да, пожалуй, и никак. Я видел его один раз в ресторане, он очень вежливо поздоровался – и все. Но мое непосредственное начальство стало относиться ко мне очень предупредительно. Видимо, меня начали считать человеком ГФП. Это и к лучшему. Никто не станет задавать вопросов, с какой целью я постоянно езжу на казенной машине за город. У меня, конечно, есть объяснение…
– А какое, можно узнать?
– Самое правдивое. В этой деревне живет одна симпатичная девушка… Я добился ее освобождения от угона в Германию. Всем все понятно. На обратном пути я хорошо хлебну коньяка, чтобы было видно – я неплохо провел время. Но все-таки чем меньше у начальства вопросов, тем лучше. К тому же почему вы решили, что это сражение было расценено как провал? Разумеется, я не знаю, какие выводы сделали в ГФП, но в газетах кричат о блестящей победе над партизанами. Возможно, Дикс убедил свое начальство, что именно так дело и обстоит.
Завершилась Великая война, отгремели победные залпы. Но выстрелы продолжают раздаваться. Вот и приходится бывшему фронтовому разведчику Сергею Мельникову вспоминать прежние навыки. Его ждет жестокая схватка с фашистским специалистом, носящим кличку Барон, и долгий путь, в конце которого лежит разгадка таинственного Черного леса…
Гражданская война в России полна парадоксов. До сих пор нет согласия даже по вопросу, когда она началась и когда закончилась. Не вполне понятно, кто с кем воевал: красные, белые, эсеры, анархисты разных направлений, национальные сепаратисты, не говоря уж о полных экзотах вроде барона Унгерна. Плюс еще иностранные интервенты, у каждого из которых имелись свои собственные цели. Фронтов как таковых не существовало. Полки часто имели численность меньше батальона. Армии возникали ниоткуда. Командиры, отдавая приказ, не были уверены, как его выполнят и выполнят ли вообще, будет ли та или иная часть сражаться или взбунтуется, а то и вовсе перебежит на сторону противника.Алексей Щербаков сознательно избегает подробного описания бесчисленных боев и различных статистических выкладок.
Великая Смута, как мор, прокатилась по стране. Некогда великая империя развалилась на части. Города лежат в руинах. Люди в них не живут, люди в них выживают, все больше и больше напоминая первобытных дикарей. Основная валюта теперь не рубль, а гуманитарные подачки иностранных «благодетелей».Ненасытной саранчой растеклись орды интервентов по русским просторам. Сытые и надменные натовские солдаты ведут себя, как обыкновенные оккупанты: грабят, убивают, насилуют. Особенно достается от них Санкт-Петербургу.Кажется, народ уже полностью деморализован и не способен ни на какое сопротивление, а способен лишь по-крысиному приспосабливаться к новым порядкам.
Какими мы привыкли знать декабристов? Благородными молодыми людьми, готовыми пожертвовать собственными жизнями ради благополучия народа. Мечтавшими о свободе и лучшем будущем для России. Согласными во имя принципов отречься от всех благ и отправиться прямиком в сибирскую ссылку.Готовы ли вы услышать новое мнение о декабристах? Согласны ли вы поверить в то, что они были банальными бунтовщиками и действовали отнюдь небескорыстно. Хотите увидеть оборотную сторону их жизни и деятельности? В таком случае ознакомьтесь с мнением молодого петербургского журналиста Алексея Щербакова.
Терроризм, как это ни дико звучит, в последнее время стал привычным фоном нашей жизни. Кадры с захваченными заложниками и распластанными на земле телами боевиков перестали пугать обывателя, а на сообщения об очередных спецоперациях, обнаруженных схронах с оружием и предотвращенных террористических актах мы и вовсе перестали реагировать…Пришло время выяснить, откуда взялось это явление и кто такие террористы, не жалеющие ни чужой жизни, ни своей? Что объединяет народовольцев, ку-клукс-клановцев, красных самураев, кокаиновых партизан и исламских фундаменталистов? Есть ли существенные различия в идеологиях революционера Ивана Каляева и бывшего лидера «Аль-Каиды» Усамы Бен Ладена? Почему разговоры с террористами о морали и невинных жертвах совершенно бессмысленны, а усилия спецслужб всего мира по предотвращению терактов дают неутешительные результаты?
В массовом сознании известные деятели культуры советского периода предстают невинными жертвами красных монстров. Во многом, конечно, так оно и было. Однако не все было так просто. Отношения деятелей культуры – в том числе и литераторов – с советской властью были очень непростыми. Власть пыталась использовать писателей в своих целях, они ее – в своих. Автор предлагает посмотреть на великих писателей советского времени взглядом, не затуманенным слезой умиления. Они были такими, какими они были. Сложными людьми, жившими в очень непростой век.
Новый мир. – 1995. – №6. – с. 233 – 243.
Повесть возвращает нас к героическим дням Великой Отечественной войны. Действие происходит на территории Чехословакии в 1944 — 1945 годах. Капитан Александр Морозов в составе партизанской бригады участвует в Словацком национальном восстании, затем в освобождении Чехословакии Советской Армией. Судьба сводит его с чешской девушкой. Молодые люди полюбили друг друга. Книга рассчитана на массового читателя. Рецензент В. Н. Михановский.
Воспоминания генерал-лейтенанта В.В. Марушевского рассказывают о противостоянии на самом малоизвестном фронте Гражданской войны в России. Будучи одним из создателей армии Северной области, генерал Марушевский прекрасно описал все ее проблемы, а также боестолкновения с большевиками. Большое внимание автор уделяет и взаимодействию с интервентами, и взаимоотношениям с подчиненными.
В оперативном руководстве партизанским движением огромную роль сыграла радиосвязь. Работая в тяжелейших условиях, наши связисты возвели надежные радиомосты между Центральным штабом и многочисленными отрядами народных мстителей, повседневно вели борьбу с коварными и изощренными происками вражеских радиошпионов. Об организации партизанской радиосвязи, о самоотверженном труде мастеров эфира и рассказывает в своих воспоминаниях генерал-майор технических войск Иван Николаевич Артемьев, который возглавлял эту ответственную службу в годы Великой Отечественной войны.
Фронтовая судьба кровно связала писателя со Смоленщиной. Корреспондент фронтовой газеты Евгений Воробьев был очевидцем ее героической обороны. С передовыми частями Советской Армии входил он в освобожденную Вязьму, Ельню, на улицы Смоленска. Не порывал писатель связей с людьми Смоленщины все годы Великой Отечественной войны и после ее окончания. О них и ведет он речь в повестях и рассказах, составляющих эту книгу.
В книге рассказывается о партизанском отряде, выполнявшем спецзадания в тылу противника в годы войны. Автор книги был одним из сотниковцев – так называли партизан сформированного в Ленинграде в июне 1941 года отряда под командованием А. И. Сотникова. В основу воспоминаний положены личные записи автора, рассказы однополчан, а также сведения из документов. Рекомендована всем, кто интересуется историей партизанского движения времен Великой Отечественной войны. В формате PDF A4 сохранен издательский макет.