Оборотень - [3]

— В «Грязном Гарри» он мне нравится больше, но в «Пригоршне долларов» его сильнее отделали и так ты действительно на него похож. Потому что без синяков ты на него совсем не похож, — безжалостно сказала Валя. Потом несколько смягчилась: — Ну, разве что… со спины.

Поскольку все время разговора она втирала Ярославу в спину обезболивающий гель, спорить было трудно. Впрочем, Валентина смилостивилась и подсластила пилюлю.

— У тебя спина даже лучше.

— Ему сейчас восемьдесят лет. Конечно, у меня лучше.

— Я имею в виду — лучше, чем у него тогда. Проработана.

— Он просто не занимался водопроводными трубами.

И не гонялся за вампирами…

— От этого подкачивается спина?

— Нет, просто если ты большую часть дня проводишь согнувшись или на корточках, у тебя два варианта: или подкачивать спину, или лечиться от остеохондроза.

— Иствуд явно не подкачивал спину.

— Где ты видела его спину? Его ни разу не раздевали в «Долларовой трилогии».

— В «Бледном всаднике».

— Там ему уже за пятьдесят.

— Почему ты его все время защищаешь?

— Не знаю. Кумир детства. Видеосалоны восьмидесятых, зажатый в потной ладошке замызганный рубль, Володарский с прищепкой на носу. Ностальгия. Дай мне мазь, я грудью сам займусь.

— Не доверяешь мне?

— Эрогенная зона.

— Предпочитаешь сам заниматься своими эрогенными зонами?

— А что, ты хочешь заняться?

Валя заглянула ему в глаза и улыбнулась. Протянула тюбик, но когда он взял — придержала.

— Не знаю, не знаю. Ты только что фактически сказал, что на десять лет меня старше…

— Как минимум. И это ещё не главный мой недостаток.

— А сам-то ты хочешь, чтобы я занялась… твоими эрогенными зонами?

Ярослав крякнул. Ответ «да» был бы вполне честным ответом, но… за «да» тянулся целый обоз этих самых «но». И тот факт, что при попытке кашлянуть он мог потерять сознание, тащился в этом обозе самым последним. Ребра что, ребра срастаются, это лишь вопрос времени…

— Э-э-э… — он высвободил тюбик и начал осторожно втирать прохладный гель в ноющие мышцы. — Начнем с того, что я совершенно не в теме.

— Ваниль?

— Э-э… Да. Ванильней меня только тот концентрат, что в пакетиках продают.

— Ужас. А ты тему пробовал хоть раз?

— А вот это всё как, не считается?

Глаза Вали сделались больше, хотя, казалось бы, куда уж.

— Что ты! Конечно, нет. Тебя избили, очень по-свински и грубо. И, судя по шрамам, не в первый раз, да? Вот это вот что, об тебя сигареты гасили?

— Нет, это прививка от оспы. Вот я аж какой старый, представляешь? Мне ещё оспу прививали.

— А тут, под ключицей?

— Ну, тут уже сигарету гасили, да. Хотя это было давно и неправда. Короче, у меня предубеждение против таких развлечений, Валя. Старомодный я. Узколобый. Извини.

— Нет, ты просто заблуждаешься. Ты думаешь, что тема — она о насилии. А тема — она о доверии, понимаешь?

— Э-э-э… нет.

— Ну вот смотри, если бы ты меня связал… — Валя взяла эластичный бинт и начала обматывать его по торсу, фиксируя ребра, — вот так, как я тебя бинтую: в меру туго, в меру свободно… но очень надежно, чтобы я не вырвалась… и ты мог делать со мной все, что хочешь… то ты ведь не стал бы, пока я не попрошу? Очень-очень попрошу?

Бинт ложился достаточно свободно, дыхание у Ярослава перехватило не от него.

— Не стал бы, — тихо сказал он.

— Во-от. Значит, я доверяю тебе, и тебе имеет смысл доверять. А если бы я просила сделать мне больно? Совсем немножко? Совсем-совсем?

Ярослава ощутимо передернуло, моток бинта выскользнул из пальцев Вали и начал разматываться словно по своей воле.

— Ну вот, — сказала она. — Все сначала.

— Валя, ты извини, — Ярослав взял её за руку. — Но у меня, правда, очень серьёзная аллергия на эти игрища.

…Никогда Ярик не любил советскую поэзию, но сейчас почему-то настырно лезли в голову зазубренные в детстве стихи про молодогвардейцев и жуткие подробности гибели юных подпольщиков. И если бы он встретил сейчас свою учительницу русского языка и литературы, то извинился бы перед ней за то, что сказал тогда: «Они были трусами, они сдавали друг друга — иначе почему немцы смогли накрыть всю организацию?»

Ох, как бы он извинялся. Но что мечтать об этом — Светлана Фёдоровна сейчас, наверное, внуков спать укладывает, а он до утра не доживёт.

В общем, он ещё час назад понял, что никакими трусами не были те, кто выдал своих товарищей. Просто есть боль, которую вытерпеть невозможно. Ярик ещё не знал, выдал бы он своих товарищей или нет, у него никаких товарищей не было, но вампиры думали, что товарищи есть, а Ярик просто упрямится. От перехода к настоящим гестаповским изыскам спасало только то, что они находились в подвале жилого дома, и, хотя подвал пользовался дурной славой, соваться сюда местные не решались, но вампиры рассудили так, что бережёного и Сатана бережёт: запах палёного мяса может перепугать местных до вызова ментов, а на переломанных ногах жертва сама из подвала не выйдет и в более удобное для таких упражнений место не дойдёт.

Ярослав совсем не чувствовал себя героем. Он чувствовал себя идиотом. Залезть на днёвку вампиров в подвал и всех там переколоть казалось хорошей идеей. Но почему-то он не подумал, что вампиров могут защищать люди. А ведь говорила же мама, что они «компелят» людей и отбирают деньги, одежду, даже подселяются в квартиры. Осторожный и умелый вампир, говорила она, может на «скомпеленной хате» годами жить. Мама ведь жила, по мелочи подкомпеливая соседей, чтобы те не замечали всяких странностей.