Обольстительная леди Констанс - [24]

Кадар, сползший на пол в безуспешной попытке устроиться поудобнее, невольно рассмеялся.

– Совершенно верно. Теперь я перестану гадать, так ли приятны и так ли возбуждают твои поцелуи, как мне казалось. Трудность в том, что теперь я начну гадать, будет ли так же приятно заниматься с тобой любовью – хотя не сомневаюсь, так и окажется… О, прости. Я не должен был…

– Нет. Теперь я знаю, что чувствуешь ты, когда слушаешь мои бессвязные речи. Я лишь удивлена, что ты… обычно ты взвешиваешь каждое слово, прежде чем произнести очередную фразу.

– Констанс, сейчас я не в состоянии мыслить здраво, – вздохнул Кадар. – Я говорю первое, что приходит в голову.

– И я тоже, и это меня освежило. Я устала думать. Мысли ничего не меняют. Неужели мы в самом деле должны до утра упрекать себя за один опрометчивый поступок, за одну минуту слабости? – уныло спросила она.

Она была права. Всего одна минута слабости – вот и все, что было. Кадар помог ей встать, поправил волосы.

– Думаю, мы можем простить себя за один поцелуй, который видели только звезды.

– Если только наши друзья там, наверху, никому ничего не скажут, – ответила Констанс.

Глава 6

Констанс ни за что не нашла бы вход на базар самостоятельно. Он прятался в конце одной из узких улочек, которые зигзагами спускались к порту: невзрачная арка, вырезанная в камне. Ясамин, жена одного из визирей Кадара, та самая женщина, которая подбирала Констанс одежду, с робкой улыбкой манила ее за собой. Констанс уже выразила благодарность за полученные наряды, правда, довольно неуклюже, жестами, она все больше жалела, что не знает местного языка. Нужно непременно попросить помощи у Кадара, может быть, он даст ей учебник, если такой есть… хотя, если учебник написан на арабском, едва ли он ей пригодится.

Базарная площадь была вырублена в скале. Огромное пространство образовывали несколько природного происхождения пещер. Под сводами пещер висели масляные лампы, которые отбрасывали на стены пляшущие тени. Булыжники под ногами обозначали слегка выгнутую, но прямую дорогу. По обе стороны от центрального прохода тянулись вырубленные в скале лавки.

Здесь было прохладно, зато довольно сухо. Мшистый запах камня перекрывался самыми разными запахами: новых тканей, сандалового дерева и кожи. Эти запахи тут же перенесли Констанс в Лондон, в мануфактурную лавку в Бедфорд-Хаус. Здесь тоже продавались удивительные, экзотические вещи; товары были выложены соблазнительными грудами алого, лазурного, изумрудного цветов, украшены бисером или яркой вышивкой. При входе в одну лавку она увидела тяжелые парчовые ткани. В другой торговали шелками и бархатом; там были представлены образцы плетения из шнуров радужных оттенков, тюки атласных и бархатных лент, пуговицы из рога, дерева, меди и серебра. В третьей лавке торговали иголками, крючками и очень сложными застежками, а в четвертой она увидела всевозможные емкости для хранения: от маленьких корзинок из рогоза до бамбуковых сундуков и огромной оплетенной бутыли с крышкой, больше напоминавшей римскую амфору, – в такой вполне мог поместиться джинн.

Ясамин оказалась очень терпеливой спутницей; она радовалась, видя, как Констанс подробно осматривает товары в каждой лавке. И наконец, они увидели лавки, в которых торговали шелками, – лавки эти располагались в дальнем конце базара. Их было несколько, но внимание Констанс привлекла самая маленькая; старик владелец отличался гибкостью, не сочетавшейся с его преклонным возрастом. Он сидел перед своими товарами на шелковом ковре, скрестив ноги. В небольшой пещерке у него за спиной высились деревянные полки, на которых лежали тюки материи. Шелка были разложены по цвету: самые яркие оттенки на нижних полках, самые нежные – на верхних. Шелк цвета красного дерева сменялся гранатовым, продолжался карминовым, алым, а затем вишневым и розовым. Констанс смотрела на темно-зеленый шелк, шелк цвета мха и изумрудный, шелк цвета полыни, мятный и фисташковый. Раньше она не догадывалась, что существует столько оттенков синего цвета. Глаза у нее разбегались. Она видела золотые и желтые ткани, розовые и оранжевые, ткани цвета песка в пустыне и ткани любых оттенков неба. Были плотные и легкие шелка, шифон, креп-жоржет и газ… Некоторым тканям она затруднилась бы дать название.

С трудом отведя взгляд от этой галактики тканей, Констанс церемонно поздоровалась с владельцем и краем глаза заметила, что Ясамин пришла в ужас. Жестами она манила ее посмотреть другие лавки. Наверное, хотела, чтобы гостья сделала выбор после того, как посмотрит все. Констанс покачала головой. Она влюбилась в эту лавку и ее старого владельца с первого взгляда. Старик чем-то напомнил ей дедушку по материнской линии – не столько внешне, сколько выражением лица, добрыми глазами и мягкой улыбкой.

Она тронула Ясамин за плечо, стараясь ее успокоить, и старик, быстро поднявшись на ноги, сделал то же самое. Ясамин приложила руку к сердцу, затем дотронулась до груди старика, поклонилась ему. Не сразу Констанс поняла, что владелец лавки – родственник Ясамин, скорее всего, ее дедушка.

– Отлично, – сказала она, надеясь, что выражение ее лица не слишком выдает изумления. – Я передам принцу Кадару, что я сама выбрала. И скажу ему, что вы меня не уговаривали.