Обнаженный меч - [62]
После полуденного намаза глава врачей от нетерпения места себе не находил. Наконец Гаранфиль обрадовала его своим приходом. Глава врачей так долго занимался приготовлением лекарств, что весь пропах ими. Гаранфиль же напоминала свежераспустившийся нарцисс. Она чувствовала, какие потрясенья пришлось испытать Джебраилу…
— Ах, дочь моя, — вздохнул Джебраил, насупив седые брови и качнув головой. — На свете всякие лекарства есть, но надо знать, где и как применять их. В руках умного врача лекарство — жизнь, а в руках глупого — смерть. Это не мною, дочь моя, индийским врачевателем Сушрутом сказано, а в священной книге огнепоклонников- Авесте есть и более мудрые изречения об искусстве врачевания. Будто великий Ормузд для избавления от болезней послал людям с небес десять тысяч лекарственных растений. А Ахриман, чтобы извести род человеческий, измыслил девять тысяч девятьсот девяносто девять болезней. Доченька, наступят такие времена, когда найдутся лекарства от всех болезней. Одним из самых надежных средств являются музыка, красота и поэзия. Теперь все зависит от тебя.
Гаранфиль ничего другого не оставалось. Откажись она — Джебраил, друг покойного Гаджи Джафара, лишился бы головы. Она принялась настраивать свой уд.
— Ты — целитель, но я тоже кое-что смыслю в этом деле… Главное здесь музыка, песня. Философ Пифагор был великим врачевателем. Толкование семи ладов музыки он увязывал с семью созвездиями. А некоторые ученые утверждают, что музыкальные звуки — явления природы. Огонь, вода, земля, воздух! По их мнению без этих четырех начал нет и звука.
— Доченька, откровенно говоря, я не очень-то разбираюсь в этих тонкостях. Я не Исхаг из Мосула. Ты училась в школе халифа… Будь любезна, скажи, какой музыкой полагаешь начать лечение больного?
Гаранфиль коснулась струн медиатором:
— Наиболее целесообразен раст.
Гаранфиль играла и, казалось, комнату освежает ароматный весенний ветерок. Нежные звуки, слетающие со струн уда, словно бы очищали тяжелый, пропитанный запахом лекарств воздух. Запавшие глаза главы врачей оживились:
— Прекрасно! — произнес он. Гаранфиль сменила мелодию.
— Обратите внимание, — сказала она, — теперь играю рахави.
Врач, чувствуя целебное воздействие музыки, не мог от радости усидеть на месте. Он чуть не целовал чудотворные пальцы Гаранфиль.
— Клянусь, доченька, халиф Гарун, услышав это в твоем исполнении, тотчас же поднимется со своего одра. Боже праведный, какие волшебные звуки, оказывается, заключены в уде! Вставай, пойдем в опочивальню халифа. Повторяю и моя, и халифова судьба в твоих руках.
В Золотом дворце уже не было прежних пиров с их роскошью и весельем. Обильные застолья под Золотым деревом сохранялись в туманной памяти рабов, как события далекого прошлого.
В знак уважения к халифу Гаруну шейх Исмаил на время его болезни запретил бить в барабан и играть на трубе в пределах дворца. Для совершения намаза придворные по пять раз на дню отправлялись в мечеть Газмийя.
Богато убранная опочивальня халифа Гаруна напоминала больницу Чунди-Шапур[105]. Аромат ширазских благовоний здесь в последнее время сменился тошнотворным запахом лекарств. Халиф недвижно лежал в своей постели. Седые волосы на его груди, огрубев, топорщились подобно шипам пустынного кустарника. Будто ветер вдохнул весь зной аравийских степей в ложе халифа. Заострившийся нос Гаруна походил на большую иглу. Лицо его с выступившими скулами казалось вымытым шафрановым настоем. Если бы время от времени не шевелилась его красная борода, никто не поверил бы, что он еще жив. К тому же он не стонал и не охал. На это у него не хватало сил. Гаранфиль, увидев больного немым и неподвижным, растерялась. Первым ее порывом было повернуться и бежать. Но глава врачей уже исчез, успев крепко-накрепко запереть двери. Гаранфиль, краешком глаза взглянув на халифа, прошептала: "Вай, почему же Джебраил оставил меня одну и ушел? Это же труп. Да ему со времен Ноя заложило уши, как же он услышит музыку? Дух погубленной сестры Аббасы не дает ему встать с постели"…
Глава врачей небеспричинно ушел, оставив Гаранфиль. Этого требовал "способ лечения".
Некогда мощные, владевшие мечом руки халифа Гаруна ныне валялись подобно двум бесполезным поленам. Ноги, от внушительной поступи которых содрогалась земля, не двигались. Пятки опирались на голову льва, вытканного на ширванском ковре. Все в этой комнате производило тяжелое впечатление. Перстень, знак монаршей власти, на руке халифа утратил свой блеск, подобно зеленым глазам черного кота. Разнообразные фрукты в золотых, вазах тоже словно бы лишились аромата. Одна из чаш была наполнена зеленой землей, которая без ведома врача была доставлена к столу халифа. Графины, наполненные муганским, кутраббульским и альгурбанийским винами, ждали, кто бы отведал их. Хрустальные кубки, на стенках которых были выгравированы любовные стихи, пустовали. Гаранфиль взяла один из кубков, поставила перед собой и, играя на уде, негромко запела:
Подробная и вместе с тем увлекательная книга посвящена знаменитому кардиналу Ришелье, религиозному и политическому деятелю, фактическому главе Франции в период правления короля Людовика XIII. Наделенный железной волей и холодным острым умом, Ришелье сначала завоевал доверие королевы-матери Марии Медичи, затем в 1622 году стал кардиналом, а к 1624 году — первым министром короля Людовика XIII. Все свои усилия он направил на воспитание единой французской нации и на стяжание власти и богатства для себя самого. Энтони Леви — ведущий специалист в области французской литературы и культуры и редактор авторитетного двухтомного издания «Guide to French Literature», а также множества научных книг и статей.
Мемуары де Латюда — незаменимый источник любопытнейших сведений о тюремном быте XVIII столетия. Если, повествуя о своей молодости, де Латюд кое-что утаивал, а кое-что приукрашивал, стараясь выставить себя перед читателями в возможно более выгодном свете, то в рассказе о своих переживаниях в тюрьме он безусловно правдив и искренен, и факты, на которые он указывает, подтверждаются многочисленными документальными данными. В том грозном обвинительном акте, который беспристрастная история составила против французской монархии, запискам де Латюда принадлежит, по праву, далеко не последнее место.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Эта история произошла в реальности. Её персонажи: пират-гуманист, фашист-пацифист, пылесосный император, консультант по чёрной магии, социологи-террористы, прокуроры-революционеры, нью-йоркские гангстеры, советские партизаны, сицилийские мафиози, американские шпионы, швейцарские банкиры, ватиканские кардиналы, тысяча живых масонов, два мёртвых комиссара Каттани, один настоящий дон Корлеоне и все-все-все остальные — не являются плодом авторского вымысла. Это — история Италии.
В книгу вошли два романа ленинградского прозаика В. Бакинского. «История четырех братьев» охватывает пятилетие с 1916 по 1921 год. Главная тема — становление личности четырех мальчиков из бедной пролетарской семьи в период революции и гражданской войны в Поволжье. Важный мотив этого произведения — история любви Ильи Гуляева и Верочки, дочери учителя. Роман «Годы сомнений и страстей» посвящен кавказскому периоду жизни Л. Н. Толстого (1851—1853 гг.). На Кавказе Толстой добивается зачисления на военную службу, принимает участие в зимних походах русской армии.
В книге рассматривается история древнего фракийского народа гетов. Приводятся доказательства, что молдавский язык является преемником языка гетодаков, а молдавский народ – потомками древнего народа гето-молдован.