Обмасонивание - [22]

За ними следом и остальные в городок потянулись.

— Самород, будь любезен, пошли своих. В домишках поковыряться, полезное чего прибрать. Нам для лагеря доски да брёвна нужны. Остальное — спалить.

— Э… Воевода. Зачем жечь? Это ж прикрытие! Перед приступом!

— Ты на себя глянь. Весь зелёный. Рана-то болит? Пускать тебя не стену нельзя. А какой может быть приступ в мордве без Саморода? Не будет приступа.

— Но… эта вот… Мы же их измором не возьмём! У нас же у самих корма — на три дня!

— Экий ты, Самород, мало… альтернативный. Не видишь вариантов.

— Чего я не вижу?! Если не приступом и не измором, то…. Божье попущение? Гром небесный?

— До грома я ещё не до рос. А вот попущение… Очень даже уместно. Давай лагерь устраивать, да самовар ставить.

Это он от раны отупел? Или служба однообразная? Надо мужика из здешней рутины выдёргивать. А то кругозор… слипся.

«Когда кругозор сжимается — он превращается в точку. Тогда так и говорят — моя точка зрения».

Как полевой лагерь ставить под римский образец — мои в курсе. Особенность — коновязи. Их надо много. Ещё: широкие проходы в валу и прочные мосты через ров — под конницу. Двойные распашные ворота как в пожарной части — конница должна вылетать, в случае чего, галопом.

Самородовы — предместье ломают, брёвна таскают. Ольбеговы — с защитниками крепости перестреливаются. Салмановы — ров копают, отсыпают вал, вкапывают столбы.

Были бы витязи — начали бы носами крутить. Мы — воины! Храбрецы и герои! Соль земли и перец нации!

Я не возражаю. Но если укреплённого лагеря не будет, то все «герои» рискуют скоро стать мёртвыми. А землекопов из числа «подлого сословия», или «посошной рати» по Ивану Грозному — у меня нет.

«Три дня мы были в перестрелке.

Что толку в этакой безделке?

Все ждали третий день…».

Мы — больше трёх дней ждать не можем. Провиант кончится, придётся уходить.

* * *

Тут есть подробности. Насчёт — кто как кушает.

Герберштейн в конце первой четверти 16 века восхищался «бережливости и воздержанности» русских дворян в походе.

«Тот, у кого есть шесть лошадей, а иногда и больше, пользуется в качестве вьючной только одной из них, на которой везет необходимое для жизни».

Такое удивительно для европейца в эту эпоху: западный рыцарь имеет много больше «необходимого для жизни», тащит в поход нескольких вьючных лошадей.

«…толченое просо в мешке длиной в две-три пяди, восемь-десять фунтов соленой свинины; в мешке и соль, если он богат, смешанная с перцем… каждый носит с собой топор, огниво, котелки… если он попадет туда, где не найдется ни плодов, ни чесноку, ни луку, ни дичи, то разводит огонь, наполняет чан водой, бросает в него полную ложку проса, добавляет соли и варит; довольствуясь такой пищей, живут и господин, и рабы… Если же господин пожелает роскошного пира, то он прибавляет маленький кусочек свинины…

Если же у них есть плоды, чеснок или лук, то они легко обходятся без всего остального».

Русские дворяне в боевом походе — сплошь веганы? — Ну, типа… Нищета правящего на Руси сословия (дворянства) бьёт европейца по глазам.

Второе — кони:

«Лошади их держат голову низко; они весьма неприхотливы и выносливы».

Чтобы конь был «вынослив» под одоспешенным всадником — его кормить надо. Не травой, а зерном. Про четверть пуда в день строевому коню — я уже…

Иначе происходит то, о чём написано: «у кого есть шесть лошадей…». Одна — вьючная. А по остальным пяти — хозяин непрерывно перепрыгивает.

Сходно воюют и половцы: «каждый ведёт с собой в поход 10–12 лошадей».

«Травяные кони». Скачут, но не тянут.

У меня — не племенное ополчение, как у степняков, не дворянское ополчение Василия Третьего, о которой пишет Гербертштейн. У меня — регулярные отряды. В которых очень мало нестроевых. И, соответственно, минимум вьючных лошадей. Это здорово в бою, на марше — малая команда более подвижна, легче управляема.

Наполеон, после возвращения с Эльбы, командовал относительно небольшой армией и радовался: «Я нашёл свои итальянские сапоги!». Радовался — до самого Ватерлоо.

Отсутствие обозов означает «подножный корм».

Собственно, и большие средневековые армии, содержащие толпы прислуги. ведут себя также — грабят местное население. Переходя, временами, к просто тотальному истреблению.

Глава 533

После взятия Антиохии, страдая от недостатка провианта, отряды графа Тулузского двинулись на юго-восток, к Марре. Боэмунд Антиохийский не хотел уступать сопернику эту важную крепость и поспешил вслед за ним. Осада крепости продолжалась две недели. Город был взят одновременно с разных сторон — норманнами и провансальцами (11 декабря 1098 г.). Его беспощадно разграбили, а население уничтожили.

Рыцарь передаёт: «Где бы франки ни обнаруживали кого-нибудь из сарацин, будь то мужчина или женщина, — убивали». Боэмунд распорядился чтобы жители «вместе со своими женами, детьми и прочим достоянием собрались в одном дворце, что находится повыше ворот, самолично пообещав спасти их от смертной участи». Когда же они собрались там, князь «схватил их и отобрал у них все, что имели, именно золото, серебро и различные драгоценности… Одних он приказал умертвить, других же — увести для продажи в Антиохию».