Обманы - [39]

— Нет, и говорить не надо. Он меня просил, чтобы я к нему не заходила.

— Тогда что я буду говорить ему?

— Придумай что-нибудь. Мы не имеем права не обращать на это внимания. Когда ты будешь дома?

— Около шести.

Гарт помчался вверх по лестнице. Уильям Вебстер, декан по науке, поджидал его за своим столом, плавая в клубах табачного дыма. Гарт сел напротив и раскрыл свое досье.

— Билл, я хотел бы попросить вас пересмотреть решение ученого совета факультета касательно Вивьен Гудман.

— Так я и думал.

Вебстер откинулся, и кресло заскрипело под тяжестью его тела. Счастливый человек с самодовольным пузом и сияющей от радости лысиной, он не терпел возражений. В течение недели он пытался настроить Гарта против его ассистента, но одиннадцать лет в университете не прошли даром, и Гарт хорошо разбирался в политических маневрах.

— Вы представляли ее дважды? Зачитывали ее статьи и книги по исследовательским методам? Зачитывали отзывы других биохимиков? — Гарт кивнул. — Следовательно, вы выполнили все формальности. И одиннадцать против девяти проголосовали за отказ миссис Гудман от кафедры, не пожелав, таким образом, видеть ее на факультете. Гарт, вы же знаете, предоставление кафедры — это как женитьба: преподаватель получает пожизненную работу, его принимают в профессиональную семью навеки. И в нем следует быть совершенно уверенным.

— Или в ней.

— Мне говорили, — продолжил Вебстер, не обращая внимания на вставку, — что публикации у нее жидковаты, а книга не блещет новизной подхода. Наибольший энтузиазм в ее поддержку, насколько я знаю, проявляют студенты. Что, конечно же, ничего не решает. Дорогой вы мой, никто не пользовался такой популярностью у студентов, как вы, но никогда вы бы не попали на кафедру, если бы ваши труды и опыт работы не были первокласснеишими сами по себе. И мы гордимся, что вы среди нас. И студенты вас по-прежнему любят, и преподаватели. Да что там говорить, вы бы и меня могли подсидеть, будь у вас побольше амбиций.

К моему счастью, — сердечно рассмеялся он, — вы предпочитаете свою лабораторию. Короче, я очень рад, что мы с вами побеседовали. Очень жаль, что миссис Гудман придется уйти, но она найдет себе другое место, а мы и без нее справимся. Очень рад, что вы зашли, Гарт.

Гарт не шелохнулся, когда Вебстер поднялся со своего места, разгоняя завесу дыма, чтобы проводить его до двери.

— Присядьте, пожалуйста, Билл, — спокойно сказал он. Вебстер заколебался, нахмурился и сел.

— Вивьен разбирается в биохимии не хуже, — сказал Гарт, — чем кто бы то ни было на кафедре. И труды у нее не жиденькие, а доскональнейшие. Да, новизной она не блещет, а кто у нас на кафедре блещет? Большая часть профессорско-преподавательского состава, с которым я, по вашему утверждению, состою в каком-то таинственном браке, проводит время за пережевыванием старых идей, а, не гоняясь за новыми. Правда же заключается в том, что Вивьен зарубили, потому что она женщина.

— Ну, знаете ли, как вам только не стыдно, мальчик мой. Вам прекрасно известно, что я не перевариваю предрассудков. Уж меня в этом не обвинишь. Миссис Гудман прошла стандартную процедуру, как любой преподаватель, и против нее проголосовало большинство. А я не собираюсь никому предоставлять кафедру исключительно из-за того, что это женщина, невзирая на качество ее работы…

— Я уже говорил, что работа ее вполне удовлетворительна.

— Вы так говорите. А другие…

— То же самое подтверждают независимые оценки из других университетов.

— Но наш совет, Гарт, ученый совет, в который вы сами входите, так проголосовал. Как я могу что-то изменить? Сам я, конечно, не читал работ миссис Гудман, но опыт подсказывает мне, что тот, на ком держится дом, муж, двое детей, не может трудиться с такой же стопроцентной отдачей, как мужчина. И это не критика; я встречался с миссис Гудман, она привлекательна и, видимо, умна. Но мы должны учитывать, что она ограничена во времени. А у нас — долг перед наукой. Гарт старался не повышать голоса.

— Билл, одиннадцать мужчин могли проголосовать против повышения женщины, которая такой же, как и они, ученый, а преподаватель — лучше, чем они. И я не хочу прикрываться соблюденными формальностями. Я оставлю заявление о пересмотре вашего решения. — Он протянул папку. — Здесь особое мнение меньшинства, подписанное девятью из нас. К нему приложен список женщин, которым было отказано от кафедры на протяжении последних двенадцати лет, вместе с их послужным научным списком. Я все это оставлю у вас, а через неделю зайду, и мы еще раз поговорим.

Вебстер молчал.

— Знаете, Гарт, я не смогу с этим ознакомиться. Мне очень жаль, но завтра я уезжаю в командировку. Гарт отдернул руку с папкой.

— В таком случае я вынужден буду отнести все документы проректору. Билл, поймите меня правильно.

— Гарт, да какая вас муха укусила?! Что вы изображаете из себя ковбоя на белом коне? Уж не хотите ли вы сказать, что у вас с этой дамочкой что-то есть? Вы же себя дураком выставите, если обратитесь через мою голову. А если дойдет до склоки, то я против вас такие силы выдвину, что вам не поздоровится.

Гарт встал, возвышаясь над деканом. Взгляд его, пылая, но голос оставался спокойным.