Обман - [4]

Сегодня в обширной раковине располагается лишь небольшая джаз-группа, однако грохот устраивает, достойный огромного оркестра: они развешивают динамики даже на деревьях, чтобы добраться до каждого. И вот уже все посетители парка становятся жертвами этих ди-да, ди-да-да – и влюбленные парочки, ищущие уединения под розмарином, и учительница с романом на коленях, которая дома слушает Баха, и только Баха, и оказавшиеся в парке мопс и пудель.

Н-да! Небольшая джаз-группа. Но администратор оркестра, хотя оркестра больше не было, там остался – знаете, как в некоторых странах на электровозах продолжают ездить кочегары. Его конторка представляла собой чулан, куда складывали всякую всячину – тряпки, старые программки, деловые бумаги. Он записал адрес гостиницы на обратной стороне нотного листа. Потом с ухмылкой повернул лист в мою сторону: «Я с удовольствием целовал бы женщин».

– Не может быть.

– Именно так. Между прочим, было бы откровенной пошлостью изобретать подобное. Госпожа доктор, меня во многом можно упрекнуть, но только не в отсутствии вкуса. Поверьте.

– Стиль не является смягчающим обстоятельством.

– Но в моем случае это так.

– Не будем торопиться.

– Гостиница точно совпала с моими ожиданиями. Душный особняк, заполненный всякими предметами с тускло мерцающими лампочками и обветшалыми потолками, венками из искусственных цветов, зеркальцами, ангелочками и прочим хламом. Хозяйка оказалась живой и разговорчивой. Посыпались вопросы. Женат я или холост? Есть ли дети? Где мой багаж? Я отвечал то, что ей хотелось услышать: дважды произнес «да», после чего пожал плечами. Вечная путаница в аэропортах. Чемоданы заслали куда-то в Карачи. Эта мысль ей явно пришлась по душе, поскольку она ни разу в жизни не летала на самолете. В комнате, где можно было позавтракать, какой-то клиент без умолку болтал по мобильному телефону.

– Ну и?

– Я без колебаний согласился переночевать в номере, который она мне показала. Там пахло какими-то старческими недугами. В номере был зимний сад, а еще – промасленная плита для готовки. В общем, этот номер мало чем отличался от большинства других, в которых мне приходилось останавливаться. Не удивляйтесь! Я никогда не работаю по своей специальности там, где останавливаюсь временно.

Норковый плащ я повесил в шкаф. Сняв ботинки и носки, лег в постель. Конечно, мини-бар отсутствовал. Зато было спокойно. А это самое главное. Никакой музыки. Никакой музыки, чтобы не мешать делу. Я не выношу. Не выношу мимолетность этой силы небесной. Запах прокисшего сиропа в лифтах и ресторанах. Ведь я – художник.

– Но вернемся к женщинам.

– Важно, что мои дамы не очень богаты. Лучше всего, когда это вдовы из среднего сословия, которым всю жизнь приходилось считать деньги, и, встретившись со мной, они еще раз пропускали через себя это жизненное убеждение. Чтобы наконец-то позволить себе заказать блюда из нижней части меню. Чтобы не экономить и выпить однажды настоящего шампанского, сохранив в память об этом пробку от бутылки. Они такие благодарные. А вот очень богатые недоверчивы. И абсолютно безответственны! Одна из них как-то меня разыграла. Так все устроила, чтобы ее пригласили да еще прислали ей цветы, а потом в один прекрасный день вместе со своим мужем заявилась на вечер танцев, именно на вечер танцев. С обручальным кольцом на руке, я это сразу заметил, такое никогда не ускользает от моего внимания, в конце концов, это моя профессия. А она, стерва, только с ухмылкой поглядывала вокруг. У меня от возмущения чуть не упали ноты.

– В общем, вас интересовали женщины в расцвете жизненных сил. Не очень бедные, но и не очень богатые.

– Так оно и есть. Моя героиня – дама средних лет. Из среднего класса. Почти достигшая поры зрелости. Фрукт из категории «паданцы», мечтающий о том, чтобы его успели сорвать еще раз, прежде чем он окончательно упадет на землю и сгниет.

– Стало быть, женщины буквально вешаются на вас.

– Это опять-таки не совсем однозначно. Дело в том, что вдовы попадаются редко. Иногда я завидую брачным аферистам старой школы. Им было легко иметь дело с неопытными дамами, которые за время, пока были замужем, варились в моногамной атмосфере незнания. Те еще были времена.

– Но вам как брачному аферисту сопутствовал успех или нет?

– Это действительно так, госпожа доктор, только вот отношения с моей клиентурой с каждым годом все более усложнялись.

– Ах, неужели ряды ваших поклонниц поредели?

– Свой цинизм вы могли бы оставить при себе.

– Значит, никто не думает больше о замужестве?

– Какое-то время именно к этому и шло. Уж вам-то хорошо известно: решительные женщины рвутся к карьере. Сокрушая все препятствия на своем пути, они вместе с тем поражают абсолютной недоступностью. Они ни о чем не мечтают, лишены всякого шарма. В любом случае они получают все, что им требуется, в моменты слабости. Но затем вдруг – резкий поворот. Неутолимая потребность в глубоких эмоциональных впечатлениях. Все как одна заводят речь о браке, о семье. Вот эти такие прилежные и самоуверенные, добившиеся всего самостоятельно, – они уже не испытывают радости от побед, одержанных в одиночку. Они как плавающие обломки кораблекрушения. Разведенные и одинокие, покоробленные и опустошенные эмансипацией и порожденными ею отношениями, эти женщины делают неожиданное для себя открытие, что им уже не суждено иметь детей, но, может быть, удастся найти мужа.