Облик - [6]

Я смущѐнно оглядываюсь. Да, я присматривалась к своему отражению в окне. Просто

вспомнились слова кидалы Саймона, и я решила посмотреть, ничего ли не изменилось. Но нет. На

месте бровей – по-прежнему белобрысые гусеницы, на голове – недовитое гнездо. То же круглое

лицо с широко посаженными глазами и почти бесцветными ресницами. Когда мне было

одиннадцать, Дин Дэниэлс сказал, что я похожа на пришельца. Это было перед скачком роста.

Потом он стал называть меня Пятницей. Сокращенно от Чумовой Пятницы, что расшифровывается

просто Чума. Классный юморист – в этом весь Дин. А я – его любимый источник поводов для

шуток.

– Нет, – говорит папа. – Мы говорили о... других вещах. Что за мошенник?

Ава закатывает глаза и рассказывает ему историю о Холли и пяти сотнях фунтов. Он

выглядит шокированным.

– Они действительно убедительны, эти люди, – Ава пожимает плечами. – Они дают

объявления в местных газетах и в Интернете. Говорят, что вы выглядите совершенно потрясающе,

и вам нужно просто заплатить за некоторые фотографии или обучение, или что-нибудь другое. Они

взимают с вас целое состояние, а потом – бац!

– Что?

– Ничего не происходит.

– И это "бац"? – спрашиваю я. Ничего не происходит не звучит, как "бац", для меня.

– Они сбегают с твоими деньгами, а ты не получаешь никакой работы. "Модельные google-

мошенники". Их миллионы.

– Ты ни за что ему не заплатила, да? – спрашивает мама, закрывая рот рукой.

– Нет, конечно нет.

– И они выбрали Тед? – спрашивает папа с удивлением.

Спасибо, пап.

– Не волнуйся, дорогая, – говорит мама мне, обнадеживающе похлопывая по руке. – Мы

бы никогда не позволили тебе пройти через это. Ни в коем случае наша дочь не попала бы в лапы

модельного бизнеса, правда Стефан?

– Что? – переспрашивает папа. Он был в милях отсюда, переводя взгляд с меня на Аву и

обратно – от чудачки к великолепию – и нахмурился в замешательстве.

– Я сказала, – повторила мама. – Что мы никогда не позволили бы ей пройти через это.

Всѐ это – наркотики и анорексия, да?

– Хм, ты права, – говорит папа, по-прежнему не слушая. – Мэнди, любовь моя, ты

обращала внимание на шею Авы? Я сравнивал еѐ с шеей Тед только что. Там настоящая шишка.

– Мои гланды увеличиваются, – бурчит Ава, осторожно прикасаясь к шее. – Так было на

протяжении многих лет. О, хотя сейчас они стали больше.

– Боже мой, ты прав, – говорит мама, внимательно вглядываясь. Затем она кладет вилку с

мрачным взглядом. – Никакой школы завтра утром, Ава Форель. Я отвезу тебя к врачу.

– Но, ма-ам, у меня волейбол завтра утром!

– Серьѐзно. Придѐтся пропустить его. Только один раз — я уверена, что никто не будет

возражать.

– Могу я одолжить твою юбку, если она тебе не нужна? – быстро спрашиваю я.

Ава поднимает бровь, чтобы напомнить мне о наших многочисленных разговорах на эту

тему. Тогда это было бы "нет".

Я жду папиной поддержки, но он уже забыл. Его мозг всѐ ещѐ в другом месте.

Мама ловит мой взгляд. Она ещѐ не знает о стирке и думает, что я сержусь за то, что папа удивился,

что мошенник подкатил ко мне, а не к Аве.

– Милая, никогда не забывай, – говорит она. – У тебя есть своя внутренняя красота. Я

всегда буду тебя любить.

– Отлично. Спасибо, мам.

Я была почти в порядке и до этого, но, когда родная мать начинает говорить вам о вашей

"внутренней красоте", вы знаете, что официально обречены.

Глава 4.

Две недели спустя я демонстрирую сумочки в Париже.

На самом деле, конечно же, нет. Сегодня понедельник, и я на репетиции хора в актовом

зале. Пою я так же отпадно, как играю на бубне, но моя лучшая подруга Дейзи почти все время

любезно заглушает меня своим вокалом в стиле Пинк. Кстати, у нас новый музыкальный

руководитель – мистер Андерсон, который прыгает, как шарик в лототроне, разучивая с нами хип-

хоп версии произведений Гайдна, Моцарта, или как сегодня – "One Direction" в манере "Debussy".

В целом выходит неплохо.

Мы с Дейзи, как всегда, стоим позади и можем перекинуться словечком между пением.

– Так ты принесла еѐ?

– Что? – спрашиваю я.

– Визитку, конечно.

Я рассказала ей вчера по телефону. Я до сих пор не могу до конца понять, что произошло.

– Нет. Еѐ не было у меня в кармане, когда я проверяла. Думаю, что потеряла еѐ.

Я вспоминаю бледно-голубой логотип с зубчатой линией. Я искала везде, но она пропала.

– А, может, он вернулся на Карнаби Стрит и наживается на очередной бедняжке? Ты даже

не представляешь, на что готовы пойти некоторые девицы, чтобы стать моделью.

– Нет. А на что?

– Ну, много чего. Позволяют втянуть себя в неприятности.

Она сердито хмурит брови. Дэйзи вообще часто хмурится. По всей видимости, родители,

выбирая ей имя при рождении, представляли себе некое сочетание природной добродетели с

белокурыми локонами и лучезарной улыбкой. В итоге они получили копну черных волос,

одержимость классическим инди-роком, и легко возбудимое чувство недовольства. Имя Венерина

мухоловка2 подошло бы ей гораздо больше. А маргаритки3 мне теперь всегда представляются