Облако - [19]
Но мама Флориана иногда подсаживалась к ней и гладила её по голове. Тогда Янна-Берта, сама того не желая, плакала.
По дороге в туалет она прислушивалась к разговорам больных и сестёр. Очень скоро стало ясно: случившаяся катастрофа намного превосходит чернобыльскую. Речь шла о тысячах погибших людей и о скоте, павшем на пастбищах и в стойлах. Правда, никто ничего конкретного не знал, все строили предположения. Рассказывали, будто корпус реактора под давлением разрушился. Ходили упорные слухи, что взять ситуацию под контроль не удаётся. Развалины продолжают излучать радиацию. А все атомные электростанции в стране якобы временно отключили.
— Тебе надо поскорее выздоравливать, — сказала медсестра Айше. — Не то останешься последней турчанкой в Германии. Твои земляки валят отсюда толпами.
— Эмигранты тоже, — сообщила уборщица. — Вообще все иностранцы. Да и немцы бегут.
Разговоры постоянно крутились вокруг облака, кочевавшего, очевидно в зависимости от направления ветра, то туда, то сюда и сеявшего панику как внутри страны, так и за рубежом.
— Чёртово облако! — в сердцах сказала уборщица, обрабатывая помещение влажной тряпкой. — Оно делает что угодно, только не то, что предсказывают метеорологи. При западном ветре оно уходит на север…
От женщин, которые разносили еду, Янна-Берта узнала, что цены на продукты резко подскочили за одну ночь. Население в непострадавших регионах страны штурмом брало магазины, чтобы создать запасы незаражённых продуктов.
— А как же школа? — спросила Лара. — Мне придётся нагонять всё, что сейчас проходят?
— Нет, — ответила Ларина мама. — Другие сейчас тоже в школу не ходят. Ты ничего не пропустишь.
Однажды две медсестры беседовали о запретных зонах. Янна-Берта всё слышала и поняла, что имеется три таких зоны: запретная зона № 1 включала территорию непосредственно вокруг реактора в Графенрайнфельде. Считалось, что там никто не выжил. Местность сделалась на неопределённое время непригодной для проживания. Зона № 2, примыкавшая к первой — она простиралась от Бад-Брюкенау до Кобурга, — также была сильно заражена, и её на годы оставят закрытой. И только эвакуированные из зоны № 3 могли надеяться через пару месяцев вернуться домой.
Шлиц должен был войти в зону № 3. Янна-Берта задумывалась о том, как долго может тянуться пара месяцев и каким будет её возвращение без семьи. Эти мысли причиняли боль. Она отгоняла их. С тех пор как она лежала здесь, в Херлесхаузене, она старалась не вспоминать папу с мамой и Кая. И особенно — Ули. Они оставили её. И теперь она одинока.
Янна-Берта не знала точно, сколько времени пролежала во временном госпитале Херлесхаузена, когда объявили о визите высокого гостя: федеральный министр внутренних дел объезжал зону бедствия. Он собирался навестить и Херлесхаузен — осмотреть временный госпиталь, где лежали многие из тех, кого ранили при попытке пересечь границу.
Мать Лары новость очень взволновала.
— Надо проветрить, — восклицала она, — и простыни поменять!
Она выбежала в коридор, но спустя некоторое время, поникшая, вернулась обратно.
— Ничего не действует, — сокрушалась она. — Мы сидим на горе грязного белья. Сказали, простыни заражены. Никто к ним не прикасается. А новое бельё не поступает…
Она распахнула окно, хотя стоял очень холодный день, села рядом с дочкой, вынула из-под матраса расчёску и принялась суетливо причёсывать Лару. Янна-Берта видела, как она, украдкой от дочки, засовывала под матрас застрявшие в расчёске клочья волос. Лара была слишком слаба, чтобы приподнять матрас.
— Загнать бы его к самому реактору! — горячился отец Флориана. — Это было бы по справедливости!
— Тогда тебе пришлось бы многих политиков туда загнать, — возразила мать Флориана. — Всей мёртвой зоны вокруг Графенрайнфельда не хватит на тех, кто виноват в этой трагедии, будь они политики или кто-то ещё. Но нам не на что жаловаться. Мы живём в демократическом обществе и имеем таких политиков, которых заслуживаем.
— Ну, одному я сегодня задам как следует! — крикнул отец.
Мать лишь устало махнула рукой.
Янна-Берта представила себе министра внутренних дел. Жизнерадостного, с ироничной усмешкой в уголках рта. Таким она видела его по телевизору и на страницах газет. Родители часто обсуждали его высказывания.
— Вот я его спрошу, — не унимался отец Флориана. — Спрошу, не мучает ли его совесть?
— Его люди этого вообще не допустят, — возразила мать Флориана. — А даже если и допустят, он всегда найдёт что ответить.
Отец промолчал.
— Хотелось бы знать, есть ли вообще у таких людей совесть? — сказала мать.
— Прошу вас, — обратилась Ларина мама к отцу Флориана, — не устраивайте тут никаких сцен.
Отец Флориана в сердцах ударил кулаком по судну, которое нёс своему сыну. Оно загудело как гонг. После чего он с нежностью подложил его под Флориана и склонился над расплакавшимся мальчиком, напуганным словесной перепалкой.
Около полудня над школой раздалось тарахтенье снижающегося вертолёта. Вскоре на площадь въехали полицейские машины и джип. Янна-Берта приподнялась на кровати и выглянула в окно. В группе мужчин она узнала министра. Сегодня он не улыбался. Он стоял в какой-то спецодежде, напоминающей комбинезон, между полицейскими и сопровождающими в штатском, которые столпились вокруг него. Одни мужчины. Наверное, его сотрудники или представители местных и краевых органов власти. Один из врачей поприветствовал министра сухо, если не сказать мрачно. Потом вся свита исчезла из поля зрения Янны-Берты.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Грабш — потомственный разбойник, которого придумала классик немецкой детской литературы Гудрун Паузеванг. Этот заросший волосами великан наводит ужас на всю Чихенбургскую округу. Он живет в пещере среди болот в Вороновом лесу и добывает себе пропитание и одежду, грабя жителей Чихенау и Чихендорфа. Но все меняется, когда в его пещере оказывается миниатюрная женщина — Олли Чистик. В этой книге собраны четыре большие истории про огромную семью разбойника, который хотя в конце концов и перевоспитался, но на старости лет иногда с удовольствием вспоминает о своих былых приключениях.
В сборник произведений современного румынского писателя Иоана Григореску (р. 1930) вошли рассказы об антифашистском движении Сопротивления в Румынии и о сегодняшних трудовых буднях.
«Песчаный берег за Торресалинасом с многочисленными лодками, вытащенными на сушу, служил местом сборища для всего хуторского люда. Растянувшиеся на животе ребятишки играли в карты под тенью судов. Старики покуривали глиняные трубки привезенные из Алжира, и разговаривали о рыбной ловле или о чудных путешествиях, предпринимавшихся в прежние времена в Гибралтар или на берег Африки прежде, чем дьяволу взбрело в голову изобрести то, что называется табачною таможнею…
Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.
1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.
Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.