Облако - [18]
Теперь комнатные растения на подоконниках зачахли. Мебель вынесли. Остался лишь учительский шкаф рядом с доской и забытая в углу стойка для географических карт.
Вместо столов и стульев впритык были составлены девятнадцать кроватей. Первые два дня матрасы лежали прямо на полу. Из разговоров взрослых Янна-Берта поняла, что это школьное здание переоборудовали в один из временных госпиталей, которые поспешно разворачивались после катастрофы вдоль зоны эвакуации. Она лежала в школьном классе вместе с двадцатью пятью другими больными или ранеными детьми, свезёнными со всей округи. Не у каждого здесь была своя кровать. Братья, сёстры и самые младшие лежали по двое. Кровать Янны-Берты стояла у окна.
Девочка исхудала. Каждый раз, глядя на себя в зеркало, она вздрагивала. Кто это смотрит на неё? Запавшие глаза, острый подбородок, бледная кожа, тусклые лохматые волосы. Одетая в слишком широкую ночную рубашку, она выглядела как привидение.
Есть не хотелось. Стоило увидеть что-нибудь съедобное, как сразу же поднималась тошнота. Зато она пила в огромных количествах воду и чай, иногда ещё бульон. Ей приподнимали голову и подносили стакан к потрескавшимся губам.
Большую часть времени она блуждала невидящим взглядом по потолку или по стоявшим напротив каменным фигуркам. Когда к ней обращались, она закрывала глаза, отворачивалась и не отвечала ни на один вопрос, даже на постоянно повторяющиеся — как её зовут и откуда она. Врачу, обследовавшему её, пришлось приподнять ей веки. «Шок», — констатировал он. Её не выписывали. Велели и дальше оставаться под наблюдением. Однако когда раз в день врачи заходили к ним в комнату, в её сторону они даже не смотрели. У Янны-Берты не было ни поноса, ни рвоты. Не было и кровотечений. Она была не из тех, кто получил ранение или травму при попытке перейти границу. С ней всё обстояло более-менее благополучно.
В суматохе, царившей во временном госпитале, ни у кого не было времени утешать её. Она была тут одной из самых старших. Поэтому приходилось всем уступать. Ей даже не меняли ночную рубашку. Их выдавали только детям, которым было нужнее.
— Какое свинство! — возмущалась одна из медсестёр.
— Всё упирается в снабжение, — объяснял ей врач. — В организацию. Эта авария камня на камне не оставила от их бездарных планов на случай чрезвычайной ситуации. Ничего не было подготовлено, ничто не сработало, а сами начальнички смылись первыми!
Янне-Берте вспомнилось: разве мама после Чернобыля не обивала пороги чиновничьих кабинетов в разных городах, чтобы установить, какие профилактические меры приняты на случай ЧП? Разве не выяснила, что никаких или почти никаких защитных сооружений не имелось, а городские клиники не приспособлены для приёма облучённых пациентов? Разве не пыталась мама — тщетно! — получить разрешение ознакомиться с планами на случай чрезвычайных ситуаций? Эти планы не предназначены для общественности, заявили ей. Папа с мамой возмущались. Но большинство тех, кому они об этом рассказывали, лишь разводили руками.
В классе стояла невыносимая вонь. Многих детей тошнило. Другие страдали поносом и ходили под себя. Перед туалетом выстраивалась очередь, не хватало персонала, который мог бы бегать на каждый вызов с плевательницей или подкладным судном.
Тут происходил постоянный круговорот. Привозили новых больных, отсеивали критических. Многие ребята поступали вместе с родителями. Взрослые лежали в других помещениях и приходили их проведать. Иногда во время бессонных ночей Янна-Берта видела, как отцы и матери прокрадывались удостовериться, что их дети ещё живы.
Рядом с Янной-Бертой лежала турчанка. Звали её Айше, она жила в Фульде. Янна-Берта слышала, когда ту расспрашивала дама из Красного Креста. В ажиотаже эвакуации Айше отстала от своих родителей и блуждала по обезлюдевшему городу, пока её не подобрал полицейский патруль. В сборном пункте в Шенкленгсфельде её целыми днями рвало. Он был переполнен, поэтому её перевели сюда.
Когда Айше спросила, как её зовут, Янна-Берта не ответила. Турчанка заплакала. Она много плакала, особенно по ночам. Это были вовсе не спокойные ночи. То и дело Янна-Берта слышала, как кто-то из ребят всхлипывал, или звал родителей, или вскакивал с криками из-за приснившегося кошмара. По-соседству, в отделении для малышей, жалобный плач не умолкал и днём.
Две матери и один отец совсем перебрались в это помещение, чтобы помогать персоналу, у которого рук на всех не хватало. Со дня на день ожидали приезда медсестёр и санитаров из непострадавших районов.
Янна-Берта слышала, как это обсуждали взрослые. Они чувствовали себя обманутыми и брошенными на произвол судьбы. Янна-Берта знала, что они имели в виду. Достаточно было вспомнить женщину за дверью, где-то в начале липовой аллеи.
Рядом с Ларой, бледной девятилетней девочкой, была её мать, а ровесника Ули — мальчика Флориана, у которого кудри слезали клочьями, окружили заботой папа с мамой. Эти трое взрослых, судя по всему, легко отделались. Если удавалось, они и другим детям помогали. Хоть отец Флориана и сказал Янне-Берте:
— Ты схватила маленькую дозу, так что можешь сама о себе позаботиться.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Грабш — потомственный разбойник, которого придумала классик немецкой детской литературы Гудрун Паузеванг. Этот заросший волосами великан наводит ужас на всю Чихенбургскую округу. Он живет в пещере среди болот в Вороновом лесу и добывает себе пропитание и одежду, грабя жителей Чихенау и Чихендорфа. Но все меняется, когда в его пещере оказывается миниатюрная женщина — Олли Чистик. В этой книге собраны четыре большие истории про огромную семью разбойника, который хотя в конце концов и перевоспитался, но на старости лет иногда с удовольствием вспоминает о своих былых приключениях.
В сборник произведений современного румынского писателя Иоана Григореску (р. 1930) вошли рассказы об антифашистском движении Сопротивления в Румынии и о сегодняшних трудовых буднях.
«Песчаный берег за Торресалинасом с многочисленными лодками, вытащенными на сушу, служил местом сборища для всего хуторского люда. Растянувшиеся на животе ребятишки играли в карты под тенью судов. Старики покуривали глиняные трубки привезенные из Алжира, и разговаривали о рыбной ловле или о чудных путешествиях, предпринимавшихся в прежние времена в Гибралтар или на берег Африки прежде, чем дьяволу взбрело в голову изобрести то, что называется табачною таможнею…
Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.
1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.
Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.