Облачиться в шкуру волчицы - [50]

Какая-то совершенно незнакомая афроамериканка с разбросанными по плечам косичками-жгутами приглашала «в друзья» на Фэйсбуке. Информации на личной странице было не очень много: Эмбер Мэбин, двадцать восемь лет, несколько фотографий и статусов. Не припомнил, чтобы её где-то видел, имя-фамилия тоже знакомы не были. Обычно он отклоняет все приглашения от незнакомцев, но это, в отличие от большинства, сопровождалось личным сообщением:

«Здравствуйте. Я работаю в музее естественной истории Пуэрто-Рико Парке-де-ла-Сьен, и у меня в музее есть кое-что, что может вас заинтересовать. Это касается вашей статьи. Вы планируете приехать в Пуэрто-Рико в ближайшее время?»

О какой статье речь? Сантьяго ничего не писал. Прежде, чем ответить, что Эмбер его, наверное, с кем-то спутала, Сантьяго всё-таки решил прояснить ситуацию, тем более, что работница музея была «онлайн» прямо сейчас.

«Здравствуйте, Эмбер. Какую статью вы имеете ввиду?»

В ответ тут же пришла ссылка, при переходе на которую во весь небольшой экран телефона высветилось название: «Феноменологическая модель мгновенной трансформации одного твёрдого тела в другое на примере метаморфоза человека в животное». Чуть более мелким шрифтом были перечислены авторы: Артур Булкин, Мальвина Ястреб, Сантьяго Диас, Олег Толмачёв, Кирилл Ключицын. Организация: Новосибирский Государственный Университет. Понятно. Действительно, что-то такое было, не так давно Олег написал, а Артур проверил и разослал остальным статью по декабрьской конференции, на которой Сантьяго не смог перевоплотиться в козла. Очень интересно, что такого есть у Эмбер. Набрал:

«Я сейчас в Пуэрто-Рико».

«Отлично! Тогда предлагаю вам встретиться в нашем музее. Когда вам удобно?»

Так, где там находится этот её музей? От пляжа исторического парка Аресибо чуть меньше часа по дороге на Сан-Хуан. Если он заедет туда по пути домой, после того как закончит вечером с Луи Тони, получится слишком поздно, музей к тому времени закроется. Так почему бы не заехать сейчас? Потом, правда, придётся отвезти мальчиков к их родителям, а самому по той же дороге возвращаться опять в Сан-Хуан — то есть ездить туда-сюда-обратно. Зато уже сегодня можно будет увидеть то, что хочет показать Эмбер Мэбин. А вдруг в её музее есть подсказка, как вернуть козла?

«Могу подъехать через час» — написал Сантьяго.

Эмбер ответила, что через час вполне подходящее время, она будет ждать.

Музей был последние месяцы закрыт на ремонт и реновацию, и Эмбер встретила Сантьяго у заднего входа для персонала. Когда смотрел фотографию, он вряд ли назвал бы Эмбер симпатичной, но лично — совсем другое дело. Попроси его кто-нибудь выделить какую-то конкретную черту, которая привлекла внимание, будь то карамельного цвета отсветы на тёмно-коричневых щеках, появляющиеся и исчезающие от малейшего изменения в освещении, или чистый, уверенный голос профессионала, который знает, что делает, или приятное тепло, которым она поделилась, когда пожимала руку, Сантьяго бы не смог этого сделать. Из каждого непринуждённого поворота головы, сопровождающегося лёгким взмахом аккуратной косички-жгута, из каждого сказанного ей слова, из каждого жеста складывался цельный притягательный образ, который незачем было разбирать на детали.

Племянники спросонья не егозили. Лу крепко держал за руку, Тони шёл на виду, за Эмбер. Стены широких коридоров, по которым проводница куда-то их вела, почти все были завешаны полиэтиленовой плёнкой. Дверные проёмы были пусты, а в залах стопками лежали ящики и коробки.

Заведя гостей через один из таких проёмов в небольшой зал, где непрезентабельной стопкой стояли полупрозрачные ящики со скелетами разных животных, Эмбер остановилась:

— Здесь. Вот, видите — скелеты этих двух черепах, — Эмбер показала на два ящика с краю. В содержимом каждого из ящиков действительно можно было опознать скелет черепахи, особенно если знаешь, что нужно видеть.

— Вижу, — ответил Сантьяго.

— Обратите внимание: у них на шеях одинаковые ожерелья, — Эмбер показала на ожерелья из каменных бусинок, перемежающихся с костяными, украшавшие то, что когда-то было черепашьими шеями.

— У черепах ожерелья, — повторил Сантьяго. Наверное, и вправду интересно, по крайней мере, необычно.

— Черепахи были найдены с этими ожерельями, — объяснила Эмбер.

— У коренного населения были такие традиции? — спросил Сантьяго, присаживаясь на корточки, чтобы разглядеть странные древние украшения получше. — Надевать на черепах ожерелья?

— Не знаю, — Эмбер пожала плечами. — Мне о таких традициях ничего неизвестно. Но ожерелья — это ещё не вся история.

— Не вся?

— Главное вот что: это — зелёные морские черепахи. Посмотрите на их головы. Черепа таких размеров, — Эмбер так выделила слово «таких», что Сантьяго и самому показалось, что кости головы у экспонатов непропорционально велики. После паузы, Эмбер продолжила. — Черепа таких размеров бывают разве что у зелёных морских черепах с четырёхфутовыми панцирями, а в этих панцирях нет и трёх футов в длину.

Сантьяго перевёл взгляд с черепах на экскурсовода, глядя ей прямо в глаза. Он пока не сообразил к чему она клонит, но её взгляд, который она почти сразу отвернула, отпускать не хотел, рассчитывая рассмотреть, нет ли в нём проблеска ответной симпатии.