Обитель зла - [27]

Он глубоко вздохнул и начал раздеваться. Он сам удивлялся, как легко это получалось. Она наблюдала за ним, но его это не стесняло. Он чувствовал себя почти великим. «Я, Марчелло Ванноцци, сорока восьми лет, бросаюсь в самое большое приключение в своей жизни, причем не знаю, как оно закончится. Но мне все равно. Хочешь чувствовать себя живым – нужно идти на риск. Это тоже какая-то степень свободы».

Обо всем, что произошло потом, Марчелло позже мог вспоминать лишь с большим трудом, потому что месяцами, и днем, и ночью, при каждой возможности он, если не говорил с кем-то, пытался забыть случившееся, – так ему было стыдно. Он совершенно точно знал, что той ночью в нем проснулась исчезнувшая, казалось, с годами чувственность. Жадно, как изнывающий от голода щенок, он сосал ее грудь, глотал сок ее тела и сжимал ее так крепко, как не обнимал еще ни одну женщину. Она стонала от наслаждения и требовала, чтобы он взял ее еще крепче, еще грубее, и он потерял контроль над собой. Он обвил длинные светлые волосы Сары вокруг спинки кровати, так что она не могла двинуться с места, и легонько шлепнул ее. Сначала как бы в шутку, потом все сильнее и сильнее. Сара, закрыв глаза, дышала коротко и быстро. Удары становились все сильнее, он словно сошел с ума. Наконец рассудок приказал ему остановиться, чтобы не произошло несчастье. И тогда он так мощно, с криком вошел в нее, что даже собака, заскулив, убежала в гостиную.

После этого повисло невыносимое молчание. Сара набросила халат и завернулась в него. После, не говоря ни слова, зажгла сигарету и принялась смотреть в окно, выпуская дым в ночное небо. Марчелло молча оделся. Ему было так плохо, как еще никогда в жизни. Ему хотелось обнять ее, попросить прощения и в первый раз за этот вечер нежно погладить, но он этого не сделал.

И он ушел, сказав дежурное:

– До вторника я подготовлю полисы.

Она ничего не ответила, не предложила ему бокал вина, не попросила остаться еще на пару минут. Но она улыбнулась, когда он уходил.

Несколько минут спустя он бродил в темном, хоть глаз выколи лесу, натыкаясь на дикие розы, вереск и корни деревьев, и с помощью карманного фонарика, который давал жалкий свет, искал свою машину.

– Прости меня, Сара, – бормотал он. – Мне очень жаль.

Ему было дурно от осознания того, какие темные инстинкты, оказывается, таились в его душе, чего он раньше не знал, не говоря уже о том, чтобы ощущать их в жизни.

И с того дня он старался убедить себя в том, что это Сара соблазнила его, что она совратила его, а он сделал только то, что миллионы людей делают каждый день, считая, что это вполне нормально. Это был обычный неуклюжий «квики», быстрый секс, как он пытался для себя это сформулировать, ничего особенного – не стоять же ему было в сторонке, как закомплексованному идиоту. И больше он не собирался ломать голову над этим.

Но вот это ему как раз и не удавалось. Он был идиотом и чувствовал себя, как идиот. Несколько недель он не мог смотреть жене в глаза, и нечистая совесть причиняла ему почти телесные страдания. С того дня он стал ходить пригнувшись, чтобы хоть чуть-чуть уменьшить колющую боль в груди, которую он стал ощущать почти ежедневно после ночи в доме Сары.

Однажды теплым, солнечным июньским утром около девяти часов тридцати минут он поехал в Сиену к клиенту. Дорога была узкой, изобиловала поворотами и частично очень сильными уклонами. Кроме того жаркое, яркое, почти белое солнце слепило Марчелло, хотя на нем были темные очки. Машина еле ползла, потому что из-за яркого света он не мог сразу уловить поворот дороги. Возможно, это обстоятельство и спасло ему жизнь. Марчелло был в дороге приблизительно пятнадцать минут, когда ему вдруг показалось, что колеса потеряли контакт с дорогой и машина едет словно по вате. У него начало мелькать в глазах, он был не в состоянии различать повороты. Он потерял всякое чувство скорости: она никак не могла быть высокой, а ему казалось, что машина буквально летит. Колющая боль в груди вернулась и стала намного сильнее – такой, что у него перехватило дыхание. Сердце словно сдавило в тисках. Марчелло охватила паника. Он попытался затормозить, но не смог шевельнуть ногами – такой резкой была боль в груди. Страх смерти был самым сильным чувством, которое он когда-либо испытывал, но продолжалось это всего лишь миг, затем все стало черным.

Когда он потерял сознание, машина вместо поворота направо поехала прямо, съехала по склону и ударилась об кедр, который и остановил ее.

Марчелло повезло. Водитель машины, ехавшей вслед за ним, все видел и тут же вызвал «скорую помощь». Марчелло вернули к жизни прямо на месте происшествия и отвезли в больницу в Сиену, где ему наложили два байпаса на сердце.

Через три недели после того, как Марчелло выписали из больницы, в его бюро в Монтеварки появилась Сара.

– Buona sera, синьор Ванноцци, comme va? [17] – дружески приветствовала она его.

– Bene. Grazie [18].

– Я слышала, вы были больны?

– Да, но сейчас мне уже лучше.

– О, я так рада. Как дела у вашей жены и дочерей?

– Очень хорошо. Спасибо. А как ваши дела, синьора? Вы уже освоились в своем доме?