Обитель зла - [115]

Джина и Мария были в недоумении, но делали самое необходимое по хозяйству. Они не имели ни малейшего представления о том, что случилось. Ни отец, ни мать не давали никаких объяснений.

В доме Ванноцци царила гробовая тишина, а комнаты были буквально наполнены холодом. Марчелло чувствовал себя несчастным, но не терял надежды, что Пиа когда-нибудь прервет свое молчание и вернется к нормальной жизни.

За эти дни она сказала ему одну-единственную фразу: «Дай мне время». И больше ничего.

79

Через два дня – траттория была закрыта со дня ареста Романе – Тереза позвонила Эльзе в Сиену, чего прежде не делала:

– Пожалуйста, приезжай! Похоже, Энцо теряет рассудок. Я не знаю, что делать.

Эльза тут же отправилась в дорогу.

Со дня смерти Сары Энцо сидел в своей комнате у окна смотрел на улицу и ждал. Но Сара не шла через пъяццу и не махала ему рукой.

Глаза Энцо перебегали с места на место, словно он наблюдал за мотыльком, порхавшим за оконным стеклом. Он постоянно улыбался, но принимал пищу только здесь, у окна, если ему ставили тарелку с едой на колени. Он заталкивал в себя лапшу рис мясо или овощи, не чувствуя их вкуса. И о чем бы ни спрашивали его Эльза или Тереза, всегда отвечал одно и то же:

– Я – мальчик из Умбрии. Мои родители – простые пастухи овец. В апреле мы гоним стада по лесам и полям к морю а в ноябре возвращаемся домой. Там рождаются ягнята а некоторых овец режут. Мой отец всегда попадает ножом в нужное место, и кровь струей бьет в ведро. Я трогаю ее рукой и облизываю пальцы. Она вкусная. Я – мальчик из Умбрии и когда ночью воют волки, мне страшно.

Снова и снова все та же история…

Эльза погладила его по голове.

– Хорошо, Энцо. Ты хочешь пить? Что тебе принести? Кофе?

– Я – мальчик из Умбрии, – сказал Энцо в ответ.

– Я больше не могу, Эльза! – всхлипывала Тереза в кухне. – Теперь и Энцо не в своем уме, а у меня уже нет сил на всех, на семью, от которой остались одни осколки. И ничего уже не склеишь.

– Не говори так, – пробормотала Эльза. – Энцо скоро придет в себя. Но на это нужно время.

– Мы катимся вниз, и очень быстро. И paura [106], Эльза, мне так страшно!

– Не нужно бояться, – холодно сказала Эльза. – Все, что могло случиться, уже случилось. Больше ничего не произойдет.

И она, оставив Терезу наедине с четками, ушла, чтобы заняться Эди.

80

Над Тосканой воцарился мощный антициклон. В этот ноябрьский день небо было синевато-стального цвета, а солнце палило несколько часов кряду. У кого было время, те спешно стирали белье и сушили его на улице, пока не начался моросящий дождь, который мог длиться неделями. На солнце было по-весеннему тепло, и потому легко забывалось, что через несколько недель Рождество.

Тереза пришла из кухни в одиннадцать часов тридцать минут. Энцо сидел у окна и курил. Он курил почти круглосуточно, и возмущения Терезы его не задевали. Может быть, он просто не слышал или не понимал их.

– Черт подери, Энцо, – сказала Тереза и поставила сумку на камин, – этот чад просто невыносим! Ты что, хочешь, чтобы здесь все мухи передохли?

– Я – мальчик из Умбрии. Принеси мне нож, я должен стричь овец, – пробормотал он.

Тереза вздохнула.

– Да что с тобой случилась, Энцо? Ты и раньше был не особенно разговорчивым, но, по крайней мере, не нес всякую чушь. – И она исчезла в доме.

За обедом Эльза объявила, что поедет в дом Сары. Она хотела посмотреть, что там делается, и заодно навести порядок.

– Оставь это, – сказала Тереза и покачала головой. – Лучше сходи повидай отца!

– Схожу. Как только будет время. Кстати, как у него дела?

– Плохо. Он очень похудел и в страшной депрессии. Пару Дней назад один из сокамерников сильно избил его. Без всякой причины. Просто так. Ради удовольствия.

– И как он?

– Он ужасно выглядит! Да что я говорю, тебя ведь это не интересует. Отец тебя не волнует, иначе бы ты уже сходила к нему.

Тереза с оскорбленным видом положила Эди на тарелку целую гору лапши.

Эльза громко рассмеялась.

– А ты? Сколько было крику поначалу: «Я вытащу тебя оттуда, сын… Твоя мать справится с этим… Ты меня плохо знаешь…» Ну и что? Ничего. А сейчас ты успокаиваешь свою совесть тем, что ходишь туда раз в неделю и. жалеешь его.

Эди, громко чавкая, ел лапшу руками.

У Терезы не хватало слов от возмущения.

– У меня пропал аппетит, – сердито заметила она и вышла из комнаты.

Эльза вздохнула:

– Плохо здесь, да, Эди? Никакой радости. Лучше бы я осталась в Сиене.

– Нет, нет, нет, нет! – закричал Эди, прихлопывая ладонью по столу.

– Ладно, я все поняла. – Она погладила его по безволосой голове и встала. – Поиграй в какую-нибудь хорошую игру. Я сейчас уеду, но, думаю, скоро вернусь.

Она поцеловала его, еще раз погладила по голове и ушла. Эди с озабоченным видом уставился на дверь, за которой она исчезла, и потер глаза кулаками.

– Эди любит Эльзу, – пробормотал он.

И запрыгал от радости.

81

Эльза медленно шла к дому. Почему-то ей вдруг стало жутко, она чуть было не позвала мать.

Лес был темный и густой. Не было слышно ни звука, лишь иногда поскрипывали от ветра деревья. Погода ухудшилась. Густые облака закрыли небо и заслонили солнце.

Эльза глубоко вздохнула и открыла дверь дома. В кухне все было по-прежнему, только бокалы, стоявшие в мойке, забрала с собой экспертная служба.