Оазис грез - [30]

– Их Ликвидируют, – ответила Джасмин, как будто в мире не существовало более простой вещи.

Когда Майкл спросил почему, Джасмин ответила немногословно:

– Верь мне. У меня для тебя гораздо более обширные планы, чем работорговля. С этого ты лишь начнешь.

Майкл Сэмсон, известный теперь под таким именем, провел два года в политехническом училище и закончил его с отличием. По совету Джасмин вначале он устроился в большом коммерческом банке Франции, где он познал тайны иностранных валют и как ежечасно по всему миру передвигались миллионы долларов в разных валютах.

Одновременно Майкл снискал себе громкую репутацию булевардье, известного в городе мужчины, на которого вешались самые красивые женщины. Хотя несколько знакомых приятелей Майкла и заметили, что одни и те же девушки редко показывались с ним дважды, они не спрашивали его об этом.

После практики во Франции Майкл получил место в небольшом, но более известном банке в Цюрихе. Майкл думал, что надо быстро сойтись с узким кругом ведущих сотрудников.

– Именно этого и не надо делать, – предостерегла его Джасмин. – Ты постоянно забываешь о том, что это для тебя лишь пробные шаги, что ты должен оставаться в тени. Попытайся поступить в банк «Сауэр», в их отдел коммуникаций, если сможешь.

Майкл заважничал. Цюрих – богатый город, и он уже мог почти дотянуться до блеска хорошей жизни, которая окружала его. Но Джасмин держала его на коротком поводке. Банк «Сауэр» мог быть очень уважаемым учреждением, но платил служащим и техническому персоналу скудную зарплату. Только небольшие подачки Джасмин позволяли ему иногда себя побаловать.

Следуя советам Джасмин, Майкл избегал завязывать тесную дружбу – задача легкая в среде сторонящихся иностранцев швейцарцев. Довольно скоро он понял, почему она требовала это от него. Джасмин приказывала ему четыре или пять раз уходить в отпуск или брать дни по болезни и без огласки летать в Ливан. Во время каждой такой поездки он проводил одну ночь в Бейруте, а утром отправлялся в долину Бекаа. Теперь уже местные фермеры приветствовали его. Среди них были и те, кто выращивал коноплю и мак, и те, кто готовил наркотики для отправки и следил, чтобы груз благополучно приходил в порты Тир или Сайда. Майкл проводил с ними долгие часы, сидя на корточках вокруг жаровен, вдыхая сильные запахи мяты и апельсинов. Они говорили о больших событиях, которые их ждут…

В один из таких приездов, перед тем как улететь в Бейрут, Джасмин сказала ему:

– Пришло время расширить твой кругозор. Ты отправляешься в Америку.

Майкла больше не удивляли неожиданные сообщения Джасмин. Он просто ждал, что она скажет дальше.

– «Сауэр» проводит много операций с частным банком под названием «Мэритайм континентал». Я хочу, чтобы ты устроился в их отдел коммуникаций.

– «Мэритайм континентал»… Это банк Александра Мейзера. – Майкл многозначительно посмотрел на нее.

– Вот именно, – мягко ответила Джасмин. – И именно туда тебе надо попасть.

– На какой срок?

– На год, может быть, полтора.

– Похоронить себя подобно кретину в отделе электронной связи?

– Ну, нет, мой красавец. У тебя там будет немало интересных дел, – Джасмин улыбнулась. – Поверь мне.

Даже притом, что послужной список Майкла Сэмсона был безукоризненным, потребовалось почти четыре месяца, чтобы получить место в «Мэритайм континентале». Самолет с Майклом приземлился в Нью-Йорке в ветреный, холодный день февраля. Майкл подумал, что попал в ад. Шум города сводил его с ума, его душа протестовала против окруживших его стали и бетона, работа казалась никчемной. Но как и в Цюрихе, у Майкла было секретное задание, которое поручила ему Джасмин.

Завоевав себе репутацию несколько эксцентричного отшельника, Майкл окунался совершенно в другой мир, когда заканчивался рабочий день. Поскольку Нью-Йорк представлял собой гигантскую плавильню рас и народов, там легко было найти киприотов, мальтийцев, ливанцев и арабов, которые были заняты в большинстве отраслей сферы услуг. Майкла легко приняли в их общество. Он делил с ними хлеб, пил чай и, завоевав их доверие, стал раскуривать с ними трубку с гашишем. Меньше чем через полгода Майкл узнал фамилии основных импортеров, посредников и уличных торговцев. Он встречался с сицилийцами с холодными глазами, которые контролировали торговлю героином, и упитанными неаполитанцами, которые командовали в профсоюзе докеров. Он слушал пустопорожнюю болтовню университетских студентов в Гринвич-Виллидже и намотал себе на ус, что они часто упоминают марихуану и гашиш. Ясно, что наступала новая эпоха и эксперименты с наркотиками составляли значительную часть этого. Ясно было и другое – лучший гашиш и опиум поступали с Ближнего Востока, а самая лучшая такая продукция шла из долины Бекаа. Но как узнал Майкл, к этому богатому источнику доступа ни у кого не было. Покупатели, которых посылали в долину Бекаа, навсегда пропадали, и это место приобрело устрашающую репутацию. Говорили, что там невозможно завязать бизнес. Джасмин разрешила Майклу действовать и показать им, что они ошибались.

Несколько месяцев ушло на организацию и доставку первой партии груза, но сицилийцы и итальянцы раскидали его за три дня, молили прислать еще. Майкл согласился, но поднял цену. Он повышал ставки до тех пор, пока прибыль на каждый фунт гашиша, поступавшего в Нью-Йорк контрабандой, не достигла четырехсот процентов. Еще выше был доход от сырого опиума, доставлявшегося в Марсель.