О жителях Луны и других достопримечательных открытиях - [24]

«В том нельзя и сомневаться, — говорит он, — что Солнце имеет обширную атмосферу. Очевидно также, что эта атмосфера составлена из газов, из различных летучих жидкостей, упругих, более или менее прозрачных и светистых, как это неоспоримо доказывается явлениями его пятен и темных точек, faeculae. Солнце все испещрено ими. Эти пятна происходят от неровностей в его поверхности. Они рассеяны от его экватора до полюсов, но, по причине шарообразности его, для нас более приметны те, которые находятся в середине.

Нет ни одной перемены, из числа доселе замеченных в видимой атмосфере Солнца, которых бы не можно было объяснить беспрерывными замешательствами, неизбежными в областях, где волнуются летучие и упругие жидкости на таком обширном пространстве; но я считаю необходимым изложить подробнее мои понятия о способе образования светистой материи Солнца в его атмосфере.

Материя, которая производит у нас день, не капельная жидкость и не летучая, потому что она не тотчас наполняет собою пропасти поверхности Солнца, открывающиеся нам по времени в образе черных как смоль пятен неправильной и часто уродливой формы. Она существует в виде светистых облаков, которые плавают в атмосфере Солнца; или, лучше сказать, она рождается из разложений, совершающихся в этой атмосфере. Сравнение, заимствованное из образования облаков в нашей собственной атмосфере, поучительно и, кажется, очень верно. Наши облака, по-видимому, образуются от разложения известных летучих жидкостей самой атмосферы, когда естественные причины, приведенные в движение в этой огромной химической лаборатории, начинают действовать на жидкости. Таким образом, можно допустить, что от подобных причин подобные явления происходят и в бездонной атмосфере Солнца, только с тем важным различием, что беспрерывное разложение ее жидкостей сопровождается сильным, неумолкающим пыланием целых облаков или только пышным фосфорическим блеском, разливающим свет на все планеты и которого мы имеем мгновенный и слабый образец в молниях, озаряющих наши тучи.

Такова непостижимая тонкость света, льющегося оттуда на планеты, что, в течение многих веков, это не причиняет чувствительного ущерба объему огромного небесного тела: впрочем, Солнце, вероятно, имеет средства вознаграждать себе этот убыток».

Знаменитый астроном входит здесь в разбор вероятного назначения комет в чине вселенной, и полагает, что, между прочим, обязанностью их может быть возвращение Солнцу утраченной материи света. Но для правдоподобия его гипотезы и это предположение было не нужно. Солнце, каждое в своей системе, играет, по-видимому, не только роль царя и предводителя в бесконечных пространствах своей семьи планет, но еще, в некотором отношении, роль ее самца, оплодотворяющего все эти тела; и оно должно расходовать свою массу на великую цель оплодотворения. Ежели оно, в миллион лет, утратит часть своего объема, и следственно своего блеска, тут еще нет ничего неестественного: надобно же ему когда-нибудь умереть и разрушиться. А смерть солнца и его системы — то мгновение, когда оно утратит последний свой свет и погаснет. Подобно тому как, при выходе своем из состояния звездного облака, солнце и планеты сосредоточивали в себе материю хаоса, конец их не может быть другой, кроме обратного растворения их в облако и хаос: и почему знать! — это беспрерывное изливание материи света не есть ли медленно совершающееся растворение массы солнца, которое после неопределенного времени погрузит свои состарившиеся планеты опять в мглу, родившуюся из сгущения вылитого в пустоту света? Самый эфир, наполняющий, как кажется, пространство между солнцем и планетами, может быть, только — излитый и погасший свет и начало мглы.

«Впрочем, — продолжает сир Джон Гершелль, — моя гипотеза не поставляет меня в обязанность отдавать отчет в том, каким образом Солнце пополняет свои убытки от беспрерывных истечений света. Моя догадка о происхождения светистых облаков может также подлежать возражению, но от этого не потерпят нисколько следствия, которые я вывожу отсюда. Довольно того, что эти облака существуют; а существование их неоспоримо, потому что они передвигаются и мы их видим.

Теперь от светистой атмосферы Солнца я перехожу к его твердому и темному телу. Мы знаем по силе, с какою оно действует на планеты, что плотность его значительна; по пятнам, из которых многие наблюдаемы были неоднократно, что поверхность его неровна, — вероятно, составлена из глубоких долин и гор. При таком способе воззрения, исчезает все это великое несходство, которое мы привыкли представлять себе, между Солнцем и прочими телами его системы. Солнце является нам только огромной планетой, которой спутники, или луны, суть наши планеты, и которая окружена пылающей атмосферой, очевидно, главной и исключительно первобытной в нашей системе, между тем как все другие второрожденны. Сходство этой огромной планеты с другими шарами системы относительно плотности массы, атмосферы, поверхности, вращательного движения на своей оси и падения тяжких тел, естественно доводит нас до мысли, что она, как и прочие планеты, обитаема существами, которых органы приноровлены к особенным обстоятельствам светлого и могучего шара.