О женщинах и соли - [64]
Она услышала берег раньше, чем увидела его. Услышала шаги тех, кто уже выбрался на сушу и побросал свои покрышки. Столько печали и облегчения разом. Как хорошо было бы сейчас… потерять сознание. Отдохнуть немного. Она не могла. Она вышла на каменистый берег, покрылась гусиной кожей от холода в воздухе и откинула покрышку ногой в сторону. Ей оцарапало ногу камнем, и пошла кровь, но у нее не было времени беспокоиться о мелких повреждениях, о несущественной боли. Она поморгала, пока не разглядела впереди куст, и бросилась бежать в его сторону, держа мешок сбоку пульсирующей от боли рукой.
За кустом Ана разорвала пластиковый мусорный мешок и натянула свою одежду. Она пожаловалась, что не догадалась прихватить небольшое полотенце. Промокший лифчик образовал круглые пятна на футболке. Мокрая одежда выдавала ее с головой. Она попыталась вытереться насухо другой, куда более грязной майкой. На порезанную ногу Ана надела носок, который мгновенно стал красным от крови, и сунула в свои грязные кроссовки. Затем она направилась к песчаной тропе, ведущей к жилым домам, за которыми начиналось шоссе, долларовый магазин, фаст-фуд. Она двинулась сквозь кустарник.
Рев мотора и визг шин. Она была скрыта от чужих глаз, но сквозь листья могла наблюдать за происходящим. В нескольких метрах от нее белый фургон, стоящий у соседней тропы, включил фары. Из фургона выскочили двое мужчин с фонариками и в пуленепробиваемых жилетах. Они направили фонарики на троих детей.
Она слышала испанскую речь. Вопросы о том, откуда они и с кем они здесь.
Детям, попавшим в ореол света, было лет восемь или девять, два мальчика и одна девочка. Волосы девочки совсем промокли, а в руках она держала маленький черный рюкзачок с порванной лямкой. Дети переглянулись и медленно подошли к агентам, а девочка выронила рюкзачок, словно не зная, что с ним делать.
Ана сейчас так отчетливо ощущала собственное дыхание, что даже не понимала, как вообще раньше дышала, не задумываясь об этом, не замеряя каждый вдох и выдох. Все тело как электрическая искра. Она хотела бежать, но ей хватило ума остаться в укрытии. Она смотрела, как лучи их фонариков скользят над ее головой, описывая круги. Она глубже вжалась в тень кустарника перед собой и подумала об обещании, которое дала матери перед ее смертью: она будет жить, она будет бороться. Она скомандовала себе сглотнуть. Она скомандовала себе дышать.
Они задержали остальных детей. Ана знала, что родители учили своих детей специально искать агентов и идти к ним. Слухи были самые разные: что детей не станут отправлять обратно, что ребенок без родителей или родитель с ребенком быстрее получит статус беженца, что детей отправят прямиком к родственникам, если у них кто-то есть в стране. Или ничто из этого не было правдой, или все было правдой.
Столько тишины, что наедине с мыслями становилось невыносимо. Она тихонько плакала ночами, проведенными на полу конспиративных домов и мотелей по всему Тамаулипасу, Сан-Луис-Потоси, Монтеррею. Рак унес ее мать так стремительно, что у нее совсем не было времени на такую блажь, как скорбь. Какая же это роскошь — чувствовать. Боль теперь сошла до щемящей тоски, которую хотелось растереть в груди и свернуться вокруг нее клубком. Так долго она сдерживала свое горе. Она держалась и улыбалась матери, когда вела ее хрупкое тело по коридору клиники или накрывала ей рот аппаратом искусственной вентиляции легких. Когда ее мать закашливалась в салфетку и салфетка мокла от капель крови, она делала вид, что шанс еще есть, надежда на выздоровление есть. Ана подумала, что это стало ее работой: не горевать, чтобы дать погоревать ее матери. Она была зыбким равновесием в мире пластиковых трубок, дыхательных аппаратов, металла. В этом безмолвном путешествии Ана выпустила наружу своего внутреннего плачущего ребенка, ребенка, оставшегося в этом мире без матери и такого же одинокого, какой она была шесть лет назад.
Она вспоминала соседку, приютившую ее на несколько дней. Короткий миг, маленький жест, но так отпечатавшийся в памяти, как бывает только в детстве, когда все запоминается чередой образов: деталь, цвет, слово, и одно мгновение вдруг становится определяющим, и ты даже не успел понять, почему. Дж-как-то-дальше, которая рассеянно наносит блеск на губы, вбивает в волосы фруктовый мусс по утрам. Дом Дж-как-то-дальше, точь-в-точь как дом ее матери, но совсем пустой, лишенный всяких украшений и индивидуальности. Она вспомнила, как они лежали вдвоем в кровати и смеялись, когда она еще не знала, что ждет ее впереди.
Она чувствовала себя виноватой перед ней и очень тревожилась, будучи ребенком пытаясь осмыслить случившееся, и думала, что полиция забрала ее, не сказав этой женщине ни слова, и что она, вероятно, всю оставшуюся жизнь будет задаваться вопросом, что же случилось с Аной. Полиция была вполне на это способна. Враги. Наверное, Дж-как-то-дальше была в своей комнате, когда они пришли. Она так и не вышла. Даже несколько лет спустя Ана думала о том, чтобы найти ее в интернете, все объяснить. Но Ана провела с ней всего несколько дней; такое поведение казалось глупым и даже навязчивым. И все же, когда Ана впервые подумала о возвращении в Штаты, где у нее не было семьи, именно эта незнакомка необъяснимым образом всплыла в ее памяти. Может быть, она просто хотела поблагодарить ее. За то, что смягчила удар.
Детство – целый мир, который мы несем в своем сердце через всю жизнь. И в который никогда не сможем вернуться. Там, в волшебной вселенной Детства, небо и трава были совсем другого цвета. Там мама была такой молодой и счастливой, а бабушка пекла ароматные пироги и рассказывала удивительные сказки. Там каждая радость и каждая печаль были раз и навсегда, потому что – впервые. И глаза были широко открыты каждую секунду, с восторгом глядели вокруг. И душа была открыта нараспашку, и каждый новый знакомый – сразу друг.
Один из ключевых признаков современной постмодернистской литературы – фантасмагоричность. Желая выявить сущность предмета или явления, автор представляет их читателю в утрированной, невероятной, доведенной до абсурда форме. Из привычных реалий складываются новые фантастические миры, погружающие созерцающего все глубже в задумку создателя произведения. В современной русской литературе можно найти множество таких примеров. Один из них – книга Анатолия Субботина «Мадонна и свиньи». В сборник вошли рассказы разных лет, в том числе «Старики», «Последнее путешествие Синдбада», «Новогодний подарок», «Ангел» и другие. В этих коротких, но емких историях автор переплетает сон и реальность, нагромождает невероятное и абсурдное на знакомые всем события, эмоции и чувства.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
После развода родителей Лиззи, ее старшая сестра, младший брат и лабрадор Дебби вынуждены были перебраться из роскошного лондонского особняка в кривенький деревенский домик. Вокруг луга, просторы и красота, вот только соседи мрачно косятся, еду никто не готовит, стиральная машина взбунтовалась, а мама без продыху пишет пьесы. Лиззи и ее сестра, обеспокоенные, что рано или поздно их определят в детский дом, а маму оставят наедине с ее пьесами, решают взять заботу о будущем на себя. И прежде всего нужно определиться с «человеком у руля», а попросту с мужчиной в доме.
Семейная трагедия, история несбывшейся любви и исповедь об утраченной юности и надеждах. Словно потерянный рай, Бумажный дворец пленит, не оставляя в покое. Бумажный дворец – место, которое помнит все ее секреты. Здесь она когда-то познала счастье. И здесь, она утратила его навсегда. Элла возвращается туда снова и снова, ведь близ этих прудов и тенистых троп она потеряла то, что, казалось, уже не вернуть. Но один день изменит все. Привычная жизнь рухнет, а на смену ей придет неизвестность – пугающая и манящая, обещающая жизнь, которую она так долго не решалась прожить… Осталось сделать только один шаг навстречу.