О женщинах и соли - [66]
Пройдя мимо уличных фонарей, диких кошек и собачников, выгуливающих своих питомцев, она подошла к двери, которая должна была принадлежать ее соседке. Был апрель, но на одном крыльце до сих пор висели рождественские гирлянды. Мини-барбекю. Бугенвиллеи, стерлиции. На многих окнах виднелась изолента, наклеенная крест-накрест. Она вспомнила, что ее мать тоже так делала, чтобы стекла не разлетелись повсюду, если во время урагана вышибет окна. Она знала, что до ураганов оставалось еще несколько месяцев.
Дверь открыла немолодая женщина. Ее крашенные в блонд волосы были стянуты на затылке в строгий пучок. Безжизненный взгляд, темные круги под глазами.
— Простите за беспокойство, — сказала Ана, слыша акцент, приобретенный за годы жизни в Мексике. — Я ищу человека, который жил здесь раньше. Несколько лет назад. Наверное, она здесь больше не живет?
Женщина была намного выше ее. Она посмотрела на Ану вниз, а затем за плечо, как будто рассеянно.
— Вы ищете Джанетт? — спросила она тихим голосом, совсем ей не идущим.
Ана оторопела. Она уже приготовилась к разочарованию. Уже подумала, на какой автобусной остановке будет ночевать и где искать работу, когда нигде не найдет эту Дж. Это был не самый практичный план, в этом она могла себе признаться.
— Да, — сказала она, слыша надежду и воодушевление в собственном голосе. — Она все еще живет здесь?
Женщина не смотрела ей в глаза. Она поднесла руку к своему воротничку. Заглянув ей за спину, Ана увидела, что дом почти пуст, в нем оставалось только несколько предметов мебели.
— Напомни, ты кто?
Это был достаточно простой вопрос, но Ана с трудом нашла что ответить. Она пролепетала что-то про ночевку у соседки и пропавшую мать. Что-то про жизнь в Мексике и бабушку в Сальвадоре.
Женщина взглянула на нее в упор.
— Я тебя знаю! — выпалила она. Женщина засуетилась, то ли оживившись, то ли напрягшись, Ана не понимала. Не дожидаясь, пока Ана скажет что-нибудь еще, она пригласила ее в дом, где начала стряхивать крошки с кухонного стола и рыться в шкафчиках в поисках продуктов в нервном возбуждении, от которого Ане становилось не по себе.
Но Ана была счастлива оказаться в кондиционируемом помещении и есть кубинские крокеты. Она не видела их уже много лет.
Женщина села напротив нее и просто смотрела. Ана не помнила, как выглядел этот дом много лет назад, но она была уверена, что стол был тем же. Женщина ковыряла ногти и смотрела в окно на пустую неухоженную лужайку, на машины, припаркованные на своих положенных местах.
— Вы сказали, что знаете меня? — Ана была страшно голодна, но кусок не лез ей в горло.
Женщина спросила Ану, зачем она пришла, и с округлившимися глазами слушала рассказ Аны о том, где она была всего несколько дней назад. Ана заколебалась, когда сказала, что пока не знает, где ей ночевать, но женщина тут же перебила ее.
— Можешь переночевать здесь, — сказала она. — Можешь оставаться столько, сколько тебе нужно.
Ана горячо поблагодарила ее, эту женщину, которую она даже не знала, но ее настораживало то, как она сыпала вопросами и иногда не могла усидеть на месте, а иногда внезапно замолкала, растворялась в собственных мыслях и даже не могла ответить, откуда ее знает.
Когда женщина забрала у Аны пустую тарелку, отнесла ее к раковине и сполоснула от крошек, она наконец сказала, что ее имя Кармен.
— Я мать Джанетт, — ответила она Ане. — Мне жаль говорить тебе это, Ана, но Джанетт умерла. — Кармен закрыла кран и повернулась к ней лицом. Кошка, которую Ана раньше не замечала, спрыгнула с подоконника и потянулась.
Ана сглотнула.
— Умерла?
Кошка убежала.
В глазах Кармен стояли слезы. Ее нижняя губа дрожала.
Ана опустила глаза в стол. Она не знала Джанетт, совсем не знала, но в течение долгих месяцев она лелеяла эту глупую фантазию о далекой подруге в мире своего детства. Она подыскала слова.
— Мне так…
— Передозировка, — сказала Кармен и выключила воду. Она вцепилась в край столешницы и опустила голову.
Ана попыталась вызвать в памяти образ Джанетт, попыталась сложить историю о ее жизни во все те годы, что они не виделись. Она поняла, что наркотики никогда не оказались бы в ее истории.
— Мне… — Ей так сильно хотелось заснуть, вычеркнуть из жизни последние несколько месяцев, снова быть со своей мамой. — Мне очень жаль, — сказала она, раздражаясь на свой деревянный язык.
— Я должна еще кое-что добавить, — сказала Кармен. Теперь по ее щекам текла тушь, щеки пошли пятнами. — Это я, — сказала Кармен, — надоумила ее сообщить о тебе в полицию. Похоже, это моя вина, что тебя депортировали.
Ана подняла голову. Через проход из кухни было видно пустую гостиную. Один диван и раздвижная стеклянная дверь. Кошка, скребущаяся в дверь.
— Как в полицию? Это она сказала забрать меня?
— Это было так давно, — сказала Кармен. — Что я понимала тогда в том, что правильно, а что нет? Что я понимала тогда в том, на что способен этот мир?
Ана не знала, говорила ли она о смерти своей дочери или об истории Аны. Кондиционер продолжал жужжать. Как быстро распутывается клубок, а картинка расплывается перед глазами.
— Вы теперь здесь живете? — спросила Ана, потому что не знала, что еще сказать.
Детство – целый мир, который мы несем в своем сердце через всю жизнь. И в который никогда не сможем вернуться. Там, в волшебной вселенной Детства, небо и трава были совсем другого цвета. Там мама была такой молодой и счастливой, а бабушка пекла ароматные пироги и рассказывала удивительные сказки. Там каждая радость и каждая печаль были раз и навсегда, потому что – впервые. И глаза были широко открыты каждую секунду, с восторгом глядели вокруг. И душа была открыта нараспашку, и каждый новый знакомый – сразу друг.
Один из ключевых признаков современной постмодернистской литературы – фантасмагоричность. Желая выявить сущность предмета или явления, автор представляет их читателю в утрированной, невероятной, доведенной до абсурда форме. Из привычных реалий складываются новые фантастические миры, погружающие созерцающего все глубже в задумку создателя произведения. В современной русской литературе можно найти множество таких примеров. Один из них – книга Анатолия Субботина «Мадонна и свиньи». В сборник вошли рассказы разных лет, в том числе «Старики», «Последнее путешествие Синдбада», «Новогодний подарок», «Ангел» и другие. В этих коротких, но емких историях автор переплетает сон и реальность, нагромождает невероятное и абсурдное на знакомые всем события, эмоции и чувства.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
После развода родителей Лиззи, ее старшая сестра, младший брат и лабрадор Дебби вынуждены были перебраться из роскошного лондонского особняка в кривенький деревенский домик. Вокруг луга, просторы и красота, вот только соседи мрачно косятся, еду никто не готовит, стиральная машина взбунтовалась, а мама без продыху пишет пьесы. Лиззи и ее сестра, обеспокоенные, что рано или поздно их определят в детский дом, а маму оставят наедине с ее пьесами, решают взять заботу о будущем на себя. И прежде всего нужно определиться с «человеком у руля», а попросту с мужчиной в доме.
Семейная трагедия, история несбывшейся любви и исповедь об утраченной юности и надеждах. Словно потерянный рай, Бумажный дворец пленит, не оставляя в покое. Бумажный дворец – место, которое помнит все ее секреты. Здесь она когда-то познала счастье. И здесь, она утратила его навсегда. Элла возвращается туда снова и снова, ведь близ этих прудов и тенистых троп она потеряла то, что, казалось, уже не вернуть. Но один день изменит все. Привычная жизнь рухнет, а на смену ей придет неизвестность – пугающая и манящая, обещающая жизнь, которую она так долго не решалась прожить… Осталось сделать только один шаг навстречу.