О типическом в реалистической художественной литературе - [15]
Ромео и Джульетта по своему внутреннему облику, поведению и манерам — представители богатых итальянских семей эпохи средневековья. Глубина любви, сила их верности друг другу не характерны для людей того сословия, к которому они принадлежат. В любви и верности Ромео и Джульетты отражаются чувства и представления народных масс, передовых общественных групп любой нации. И поэтому эти образы стали нарицательными и превратились в общечеловеческие.
Борьба Чацкого (героя «Горя от ума») против старого, изжившего себя общества, его пламенная любовь к свободе, столь дорогие для прогрессивных классов всех наций, придали этому образу общечеловеческое звучание.
Белинский, характеризуя общечеловеческую сущность Дон-Кихота, писал:
«Каждый человек есть немножко Дон-Кихот; но более всего бывают Дон-Кихотами люди с пламенным воображением, любящею душою, благородным сердцем, даже с сильною волею и с умом, но без рассудка и такта действительности... Это тип вечный...[43]».
Если в образах Ромео, Джульетты, Дон-Кихота и Чацкого отчетливо выразились положительные стремления и чувства людей, проявляющиеся на самых различных этапах развития человеческого общества, то в образах Тартюфа, Хлестакова и Плюшкина ярко схвачено отрицательное, которое в той или иной степени было и остается свойственным людям самых различных классов любой нации или в качестве существенных черт или в виде пережитков.
Чернышевский, отмечая «общечеловечность» Хлестакова, сказал:
«Хлестаков чрезвычайно оригинален; но как мало людей, в которых нет хлестаковщины![44]».
М.Горький, указывая на общечеловеческий характер некоторых образов русской и западноевропейской литературы, писал: «Всякого лгуна мы уже называем — Хлестаков, подхалима — Молчалин, лицемера — Тартюф, ревнивца — Отелло и т.д.[45]».
Советская литература, призванная воспитывать людей в духе новой, действительно общечеловеческой морали, создает образы, обладающие яркими положительными общечеловеческими качествами. Одним из таких образов является образ Павла Корчагина из романа «Как закалялась сталь» Н.Островского.
Вульгаризаторы и упрощенцы пытались противопоставить социалистический реализм всей предшествующей прогрессивной литературе и этим нанесли советской литературе огромный вред. А между тем социалистический реализм является продолжением лучших традиций всей предшествующей прогрессивной мировой литературы, в частности и в особенности критического реализма, на качественно новой основе.
Продолжая и углубляя достижения предшествующей прогрессивной литературы, социалистический реализм воспроизводит явления действительности не только в их конкретно-исторической сущности, в социальной обусловленности, но и в их революционном развитии, то есть в процессе их вызревания и становления, в борьбе нового и старого, в тенденциях их дальнейшего изменения и т.д. Исходя из марксистско-ленинского понимания общественного развития, литература социалистического реализма отчетливо видит движущие силы общества, ясно сознает, куда идет жизнь, что в ней создается и что разрушается, каковы ведущие тенденции развития.
Революционный романтизм и критический реализм как наиболее прогрессивные литературные направления прошлого достигли огромных успехов в изображении ведущих, существенных, типических сторон и явлений жизни, но они не поднимались до типического изображения закономерностей эпохи во всей их совокупности, в целом, до объективно-научного, последовательного понимания ее движущих сил и тенденций.
Метод социалистического реализма, опирающийся на марксистско-ленинское мировоззрение, предполагает изображение характеров и явлений действительности во всей полноте их взаимосвязей, со всеми свойственными им противоречиями, как частное выражение общих закономерностей эпохи, в перспективе их дальнейшего развития.
Метод социалистического реализма обусловливает возможность увидеть и воспроизвести во всей их истинности не только уже определившиеся явления и характеры, но и только что возникающие, новые, находящиеся в становлении, растущие, такие, которые в данный момент еще не являются прочными, но необходимо станут таковыми завтра.
Зарубежная буржуазная критика, ведя бешеное наступление против социализма, в последнее время усилила критику советской литературы. Используя ошибочные тенденции некоторых советских писателей (лакировка, «теория бесконфликтности», культ личности, схематизм), эти критики стремятся опорочить самый метод социалистического реализма. Но, выдавая ошибочные тенденции некоторых советских писателей за существо метода социалистического реализма, буржуазные критики тем самым обнаруживают свои истинные цели (борьбу против социализма) и обманные, нечестные, грубо фальсифицированные приемы своей борьбы.
По своим возможностям метод социалистического реализма превосходит художественные методы предшествующей литературы. При равных условиях таланта и мастерства он обеспечивает наиболее правдивое, глубокое, последовательно-реалистическое изображение действительности.
При этом необходимо заметить, что последовательно-правдивое воспроизведение характеров и явлений, присущее методу социалистического реализма, не ограничивает его лишь способами прямой реалистической типизации. В целях правдивого воспроизведения жизни социалистические реалисты могут использовать все богатства художественных форм и обращаться к сатирическому гротеску, романтике, аллегории, символике и т. д.
Диссертация американского слависта о комическом в дилогии про НИИЧАВО. Перевод с московского издания 1994 г.
Книга доктора филологических наук профессора И. К. Кузьмичева представляет собой опыт разностороннего изучения знаменитого произведения М. Горького — пьесы «На дне», более ста лет вызывающего споры у нас в стране и за рубежом. Автор стремится проследить судьбу пьесы в жизни, на сцене и в критике на протяжении всей её истории, начиная с 1902 года, а также ответить на вопрос, в чем её актуальность для нашего времени.
Научное издание, созданное словенскими и российскими авторами, знакомит читателя с историей словенской литературы от зарождения письменности до начала XX в. Это первое в отечественной славистике издание, в котором литература Словении представлена как самостоятельный объект анализа. В книге показан путь развития словенской литературы с учетом ее типологических связей с западноевропейскими и славянскими литературами и культурами, представлены важнейшие этапы литературной эволюции: периоды Реформации, Барокко, Нового времени, раскрыты особенности проявления на словенской почве романтизма, реализма, модерна, натурализма, показана динамика синхронизации словенской литературы с общеевропейским литературным движением.
«Сказание» афонского инока Парфения о своих странствиях по Востоку и России оставило глубокий след в русской художественной культуре благодаря не только резко выделявшемуся на общем фоне лексико-семантическому своеобразию повествования, но и облагораживающему воздействию на души читателей, в особенности интеллигенции. Аполлон Григорьев утверждал, что «вся серьезно читающая Русь, от мала до велика, прочла ее, эту гениальную, талантливую и вместе простую книгу, — не мало может быть нравственных переворотов, но, уж, во всяком случае, не мало нравственных потрясений совершила она, эта простая, беспритязательная, вовсе ни на что не бившая исповедь глубокой внутренней жизни».В настоящем исследовании впервые сделана попытка выявить и проанализировать масштаб воздействия, которое оказало «Сказание» на русскую литературу и русскую духовную культуру второй половины XIX в.
Появлению статьи 1845 г. предшествовала краткая заметка В.Г. Белинского в отделе библиографии кн. 8 «Отечественных записок» о выходе т. III издания. В ней между прочим говорилось: «Какая книга! Толстая, увесистая, с портретами, с картинками, пятнадцать стихотворений, восемь статей в прозе, огромная драма в стихах! О такой книге – или надо говорить все, или не надо ничего говорить». Далее давалась следующая ироническая характеристика тома: «Эта книга так наивно, так добродушно, сама того не зная, выражает собою русскую литературу, впрочем не совсем современную, а особливо русскую книжную торговлю».