О распознавании и собирании гравюр. Пособие для любителей - [72]
Частные собиратели, держащие в портфеле произведения известного автора в определенном порядке (например, по номерам монографии об этом авторе) и не желающие, чтобы этот порядок был нарушен при просмотре гравюр, просто опрокидывают все содержимое портфеля, если находящиеся в нем листы прикреплены на картонах вышеуказанным способом. Считая от корешка, прикрепление в этом случае окажется с правой стороны; при поднятии картона справа лист, не переворачиваясь, последует за ним, и первоначальный порядок листов остается не нарушенным.
Само собой понятно, что собиратели должны привыкнуть класть листы поперечного формата нижним его краем вправо.
Из изложенного следует, что листы высокого формата всегда будут прикреплены с левой стороны (от зрителя), а поперечного верхним их полем. Только в том случае, когда два или несколько небольших поперечного формата листов наложены на одном картоне, их следует прикреплять слева, подобно листам высокого формата, что, впрочем, ясно из вышеизложенного.
Весь порядок прикрепления листов на картонах мы объясним нижеследующей таблицей.
На приведенной фигуре 1, 2, 3, 4 представляет собой картон, на котором должна быть прикреплена гравюра a, b, c, d. Если гравюра высокого формата, то нижнее поле ее, будет d; если она поперечного формата, то нижнее поле ее придется на линии р. Прикрепление в том и другом случае должно всегда быть произведено слева у a, b. Нужно стараться положить гравюру на середину картона и потом отметить карандашом точки a и b; засим переворачивают лист влево, так что a, b остаются на прежнем месте, d и c передвигаются к c и d'. После этого смачивают приготовленные шарниры и накладывают их у a и b (лучше в вышину, чем в ширину), так чтобы одна половина его лежала на картоне, а другая на гравюре. При больших листах можно прикрепить еще один или несколько шарниров в середине листа. После этого он приводится в прежнее его положение a, b, c, d, и весь прием окончен. При некотором упражнении работа идет очень быстро.
3. О сохранении гравюр в портфелях
Не везде и не всегда портфели рассматривались и употреблялись как самое пригодное средство для сохранения гравюр. В прежнее время начинающий собиратель заказывал себе у переплетчика книгу с пустыми листами из крепкой бумаги. Эта последняя заменяла собой теперешние картоны, и на нее наклеивались гравюры. При этом не обращалось никакого внимания ни на художника, ни на школу, а листы вклеивались по мере приобретения их собирателем. Такие книги (Klebevand) еще теперь встречаются. Есть такие публичные музеи, которые и поныне сохраняют в книгах свои гравюры, распределяя их по школам и художникам, согласно современным требованиям. Но этот способ сохранения имеет то неудобство, что в порядке размещения гравюр не остается места для вновь приобретаемых, если не оставлять для них пустых страниц. Еще большее неудобство происходит от вреда, наносимого листам при пользовании и рассмотрении собрания, так как при этом необходимо каждый лист переворачивать. Если он прикреплен к бумаге книги только одной стороной, то трение листа о предшествующий картон неизбежно; если же он прикреплен всеми концами, то наступают вышеописанные вредные последствия. В публичных кабинетах бывают случаи, что надобность имеется в одном каком-нибудь листе, например, для изучения или для снятия копии. Ради этого одного листа нужно брать с собой всю книгу, что, заметим мимоходом, сопряжено еще с другими неудобствами. Кроме того, опытом доказано, что листы в книгах гораздо более страдают от трения и нажимания, чем когда они лежат на отдельных картонах. Наибольшему трению подвержены листы в книгах в том случае, когда они не лежат горизонтально на полках, а стоят вертикально, как книги в библиотеках.
Из сказанного явствует, что мы не можем одобрить способа сохранения гравюр в книгах. По нашему мнению, одни портфели имеют все качества, необходимые для сбережения листов. Конечно, мы имеем в виду особый род портфелей, так называемые ящиковидные портфели (Kasten-Portfeuilles). Обыкновенные портфели, с мягкими спинками (из кожи или холста) позволяют крышкам нажимать на картоны и на листы – неудобство, которое собиратель должен всегда стараться избегать. В ящиковидных портфелях картоны с листами лежат совершенно свободно, не прикасаясь к верхней крышке, без нажатия сверху. Много таких портфелей могут лежать один на другом, но листы в них не чувствуют никакой тяжести, тогда как последняя значительно увеличивается в том случае, когда листы лежат в обыкновенных портфелях с мягкими спинками.
Независимо от хорошего сбережения листов такие портфели имеют еще то удобство, что вновь приобретенные листы во всякое время могут быть вложены в них в том порядке, какой требует данный автор, и что отдельные картоны могут быть вынимаемы, смотря по надобностям, для специального пользования.
Нам нет надобности указывать в особенности еще на то, что только горизонтальное положение портфелей должно считаться наицелесообразнейшим. Когда в портфеле оставлено еще пустое место для новых листов, то при вертикальном положении находящиеся в нем гравюры могут в особенности пострадать от взаимного трения и от возможного сорвания с картонов.
Группа «Митьки» — важная и до сих пор недостаточно изученная страница из бурной истории русского нонконформистского искусства 1980-х. В своих сатирических стихах и прозе, поп-музыке, кино и перформансе «Митьки» сформировали политически поливалентное диссидентское искусство, близкое к европейскому авангарду и американской контркультуре. Без митьковского опыта не было бы современного российского протестного акционизма — вплоть до акций Петра Павленского и «Pussy Riot». Автор книги опирается не только на литературу, публицистику и искусствоведческие работы, но и на собственные обширные интервью с «митьками» (Дмитрий Шагин, Владимир Шинкарёв, Ольга и Александр Флоренские, Виктор Тихомиров и другие), затрагивающие проблемы государственного авторитаризма, милитаризма и социальных ограничений с брежневских времен до наших дней. Александр Михаилович — почетный профессор компаративистики и русистики в Университете Хофстра и приглашенный профессор литературы в Беннингтонском колледже. Publisher’s edition of The Mitki and the Art of Post Modern Protest in Russia by Alexandar Mihailovic is published by arrangement with the University of Wisconsin Press.
Первая книга художницы Натальи Александровны Касаткиной (1932–2012), которая находилась – благодаря семье, в которой родилась, обаянию личности, профессионализму – всегда в «нужном месте», в творческом котле. (Круг её общения – Анатолий Зверев, Игорь Шелковский, Владимир Слепян, Юрий Злотников, Эдуард Штейнберг, Леонид Енгибаров, Ирина Ватагина…) Так в 1956 г. она оказалась на встрече с Давидом Бурлюком в гостинице «Москва» (вместе с И. Шелковским и В. Слепяном). После участия в 1957 г. в молодёжной выставке попала на первую полосу культового французского еженедельника Les Lettres Francaises – её работа была среди тех, которые понравились Луи Арагону.
Книга представляет собой сборник статей, эссе и размышлений, посвященных Ингмару Бергману, столетие со дня рождения которого мир отмечал в 2018 году. В основу сборника положены материалы тринадцатого номера журнала «Сеанс» «Память о смысле» (авторы концепции – Любовь Аркус, Андрей Плахов), увидевшего свет летом 1996-го. Авторы того издания ставили перед собой утопическую задачу – не просто увидеть Бергмана и созданный им художественный мир как целостный феномен, но и распознать его истоки, а также дать ощутить то влияние, которое Бергман оказывает на мир и искусство.
Книга известного арт-критика и куратора Виктора Мизиано представляет собой первую на русском языке попытку теоретического описания кураторской практики. Появление последней в конце 1960-х – начале 1970-х годов автор связывает с переходом от индустриального к постиндустриальному (нематериальному) производству. Деятельность куратора рассматривается в книге в контексте системы искусства, а также через отношение глобальных и локальных художественных процессов. Автор исследует внутреннюю природу кураторства, присущие ему язык и этику.
Книга И. Аронова посвящена до сих пор малоизученному раннему периоду жизни творчества Василия Кандинского (1866–1944). В течение этого периода, верхней границей которого является 1907 г., художник, переработав многие явления русской и западноевропейской культур, сформировал собственный мифотворческий символизм. Жажда духовного привела его к великому перевороту в искусстве – созданию абстрактной живописи. Опираясь на многие архивные материалы, частью еще не опубликованные, и на комплексное изучение историко-культурных и социальных реалий того времени, автор ставит своей целью приблизиться, насколько возможно избегая субъективного или тенденциозного толкования, к пониманию скрытых смыслов образов мастера.Игорь Аронов, окончивший Петербургскую Академию художеств и защитивший докторскую диссертацию в Еврейском университете в Иерусалиме, преподает в Академии искусств Бецалель в Иерусалиме и в Тель-Авивском университете.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.