О природе - [28]
Мы считаем, что эти стражи, бесспорно, полностью предвосхищающие соответствующее сословие «Государства» Платона, пример для остальных душ, как можно бодрствовать, просто выпрямившись, прямо и открыто принимая удары, идя строем в бою, в отличие от случайных вылазок, оборачивающихся лукавством и предательством.
64
Одно из самых знаменитых изречений Гераклита, столь же понятное интуитивно, сколь и трудно переводимое. М. Хайдеггер и О. Финк в курсе «Гераклит» (1966–1967) понимали правление молнии как способность высветить индивидуальные вещи, вывести их в бытие, в отличие от других методов управления, включая кибернетический, которые дают вещам только условное бытие. Приведем для наглядности отрывок:
Финк: Молния как природное явление совершается тогда, когда в темноту ночи вторгается светоносный луч. Как в ночи, вспыхивая на какой-то миг и озаряя вещи, молния показывает их в их четких очертаниях, так и в более глубоком смысле молния выявляет совокупность множества вещей в их отъединенности друг от друга.
Хайдеггер: Мне припоминается один вечер, когда я был на Эгине. Неожиданно блеснула молния – но только одна. <…> В какой мере уже у него проводилось различие между «всем» в смысле собрания обособленностей и «всем» в смысле всеобъемлющей цельности – вопрос открытый[22].
Далее собеседники подробно обосновывают, почему эта молния открывает мир движущихся лучей. Мы настаиваем на том, что речь идет о мгновенном принятии решений полководцем, которое только и позволяет выиграть войну.
65
Лебедев (Л 321) видит в этом отрывке средоточие учения Гераклита о Великом годе между двумя воспламенениями, можно сказать, его историософию. Свою эпоху Гераклит считал временем недостатка огня, когда даже Солнце стало маленьким (фр. 3), отчего и происходят в людях разные влажные (то есть наполненные гневом и похотью) эмоции и раздоры. В таком случае изречение Гераклита несколько напоминает нынешние историософские банальности вроде: «Перед катастрофой всегда бывает расцвет (Belle Époque)» или «Тьма гуще всего перед рассветом».
Мы, поддерживая такое политико-экономическое толкование, допускаем и другое. Огонь, сжигая вещи, создает в них недостаток, а в себе – избыток. И наоборот, упорядочивание вещей уменьшает опасность пожаров. Но то, что так выглядит на феноменальном уровне, имеет соответствие на умственном уровне, а именно что избыток оборачивается пресыщенностью, взрывоопасным состоянием неустойчивости, а недостаток – нуждой, так что огня хватает только на добрые дела. Тем самым Гераклит призывает к скромности, которая только и может вернуть недостаток и пресыщенность в человеческие рамки, урегулировав вопросы на уровне гражданского согласия, а не смуты.
66
Лебедев понимает «придя» как «напав внезапно», военную метафору (Л 219), Маковельский – «возьмет себе» как «осудит», а не «поглотит» (Д 299), Лебедев поддерживает судебную трактовку глагола (Л 450) (ср. по-русски «я беру на себя» в смысле «я несу ответственность», «я отвечаю перед судом») и считает, что речь идет о летнем солнцевороте Великого года, когда Солнце в зените и взирает на все, как судья, ответственный за приговоры вещам. Но можно понимать этот отрывок и так, что огонь не просто стремителен как молния, но и действует весьма стремительно, так же внезапно, как молния, и именно в этом действии огня, соотносящим его с вещами и явлениями, а не просто с переживаемыми событиями, и происходит суд надо всем. В моральном аспекте это означает, что настоящий вождь должен не только быстро принимать решения, но и быстро выслушивать доклады и на этом основании обо всем судить.
67
Смысл легко постигается: Бог Гераклита соединяет противоположности, при этом культом его является весь мир, как в Псалме «всякое дыхание славит Господа», и восприятие каждого (названо наслаждением в смысле, близком современному английскому to enjoy) может подобрать имя, назвав его Добром, Красотой, Счастьем и т. д. Гераклит перечисляет эти имена скороговоркой, так что можно читать и как “деньночь” и т. д. При этом из этих частных именований не складывается образ этого бога, но из философской интуиции этого бога выводятся все частные именования. Лебедев видит здесь продолжение разговора о сезонах Великого года (Л 328–336), делая ряд открытий о системе гаданий и рецепции греческой религии у Гераклита.
Мы предлагаем еще одну трактовку: Бог – это предмет почитания, и всеобщее его почитание свидетельствует о его всеобщих полномочиях. Можно сказать, это ритуально-юридическое доказательство бытия Бога. В таком случае воскурение – это практическое свидетельство о властных и судебных полномочиях Бога, а удовольствие – это практическое применение воли Божией, желаний Бога в учреждении законов и правил во имя Бога, в принятии политических, экономических и военных решений.
