О природе - [26]

Образ лука-лиры Гераклита весьма непривычен. Гераклит хочет нам показать, что лук напряжен в сторону (sens, по-фр. также смысл. – Прим. пер.) противоположную полету стрелы, но и для того, чтобы звук раздался, струну нужно оттянуть в сторону и уметь удерживать, а не только отпускать. В этом та неявная гармония, которая, по слову Гераклита (фр. 54), сильнее явной гармонии.

Далее Федье сопоставляет такую гармонию с симбиозом, который прослеживается даже на уровне простейших организмов (бактерии у нас в желудке). Подобрать для такого симбиоза единое имя, когда речь не об области биологии, но об области жизни, невозможно: сама жизнь поменяет привычные порядки слов, поэтому и логос, и космос, и единое – условные слова. В подтверждение этому Федье приводит данные языка и ставит вопрос о корреляции порядка в языке, порядка, называемого языком, и называния порядка:

Греческое существительное мужского рода космос не называет мир в нашем понимании. Чтобы понять Гераклита, нужно сделать шаг в сторону. Во французском есть не только существительное monde, мир, но и прилагательное immonde, нечистый, неупорядоченный. Вот если бы мы и слово monde научились употреблять как прилагательное, говоря о ситуациях и обстоятельствах, которые monde, «мирые», в противоположность immonde, «безмирым». Мы часто говорим о том, что где-то нет мира, или что мы не можем с чем-то примириться, – и мы сразу понимаем, что это значит, когда мир нарушен, потому что это наш непосредственный опыт. А мир – это, напротив, мирная жизнь, жизнь как надо, настал мир. Более точным латинским переводом слова космос было бы слово ordo, порядок, упорядоченность (l’ordre). Флобер, в … письме, написанном после бури в Руане, говорит о причиненном бурей беспорядке и заявляет, что ликует перед таким проявлением истинного порядка природы, внезапно данного нам и нарушившего злоупотребление природой, индустриальное ее использование. Он говорит, что буря – спасительное напоминание людям о том, что природа – не склад продукции. На складе никогда нет настоящего порядка, тогда как порядок природы всегда вызывающ своей упорядоченностью. Латинское ordo означает также воинский строй, порядок на линии столкновения, так что самый храбрый солдат оказывается на первой линии, не прячась за спину товарища. В греческом языке это называлось словом таксис, откуда наша «тактика» как особый порядок ведения битвы в ее разгар (F 59–61).

55

Для чего зрение и слух – обучение,

все это я предпочитаю.

* * *

Очевидно, что Гераклит меньше всего имеет в виду сенсуализм или наивное доверие органам чувств. Муравьев иначе понимает синтаксис: «Что подвластно зренью, слуху, изучению, то предпочитаю я» (М 166). Понять эту фразу можно так: зрение и слух дают научное знание, но любить нужно не зрение и слух, а само знание, т. е. не восприятие чувств, а саму фактическую достоверность знания, где только и может разыграться настоящая борьба противоположностей.

56

Люди обманываются явлениями

подобно Гомеру,

который был мудрейший из всех греков,

но которого дети, вшей убивавшие,

                    обманули, сказав:

«Что увидели и схватили,

                    того у нас нет,

а что не увидели и не схватили,

                    то носим».

* * *

Лебедев (Л 285) видит в этом отрывке опровержение сенсуализма того времени, подразумевающего доверие явлениям: оказывается, что явления ускользают, их невозможно поймать. Гомер исходил из того, что дети ловят рыбу, но они ловили вшей, поэтому их высказывание для него прозвучало абсурдно. Загадка совершенно фольклорная, в духе множества загадок, основанных на отрицании существенных свойств и акцентировании поверхностных: «Не мундир, а с крестами. (Лапоть)». Гомер, пытаясь видеть существенные свойства, не мог смириться с их отрицанием, исчезновением, экзистенциальным небытием, у него все есть и всему «да», а значит, Гомер не смог постичь борьбу противоположностей.

57

Учитель большинства – Гесиод:

думают, что он разобрался в большинстве вопросов,

но он не распознал день и ночь,

что суть едины.

* * *

В этом отрывке содержится систематическое опровержение эпической практической эрудиции Гесиода, причем употреблено три глагола, означающие «знать», так что можно условно перевести: «Они думают, что он знает большинство познаний, но не осознал он их». Тем самым Гераклит противопоставил опору на готовое традиционное знание умению видеть сущность вещей. В генеалогии богов Гесиода (Теогония строки 123–124) Ночь и День генеалогически разделены:

Черная Ночь и угрюмый Эреб

                    родились из Хаоса.

Ночь же Эфир родила

                    и сияющий День, иль Гемеру[20].

Для Гераклита генеалогии богов философски ничтожны, тогда как мера, отмеряющая в том числе ночь и день, только и может быть настоящим предметом знания.

58

Врачи только режут и жгут,

          и деньги требуют напрасно,

Раз соделывают разом

                    и добро, и болезнь.

* * *

Гераклит обвиняет врачей, что они совершают хирургические операции поспешно, рассчитывая на больший гонорар, чем за лечение без хирургического вмешательства.

По сути, врачи для него, как мы думаем, – это образ мироздания, которое стремится обменять все свои вещи на золото и поэтому действует опрометчиво, карая и вознаграждая, исцеляя и убивая. Тогда жадный врач – это метафора мироздания, а не инвектива против врачей в пользу самолечения или нетрадиционной медицины, как чаще всего понимают.