О ненависти [Публикация ж.Знамя 1991-6] - [4]

У народов на этом пространстве просто не было достаточно времени, чтобы их государственное существование достигло зрелости, не было достаточно времени, чтобы привыкнуть к политической «инакости» друг друга.

И снова напрашивается сравнение с ребенком: во многих отношениях у этих народов просто не хватило времени, чтобы политически повзрослеть.

После всего, что они пережили, эти народы испытывают потребность как можно быстрее сделать очевидным сам факт своего существования, добиться признания и оценки. Они просто-напросто хотят, чтобы все о них узнали, чтобы мир с ними считался, чтобы была признана их «инакость». И в то же время, еще не будучи полностью уверенными в себе и в том, что они уже достигли признания, они нервозно поглядывают друг на друга и терзаются сомнениями: не отнимают ли другие народы, обнаружившие вдруг такую непохожесть на них, частицу признания, которая должна была бы принадлежать им самим?

Тоталитарная система в этой части Европы долгие годы подавляла гражданскую самостоятельность и самобытность людей, стремилась превратить их в послушные детали своей машины. Недостаток гражданской культуры, которую эта система так настойчиво изничтожала, и упадок морали под воздействием угнетения неизбежно привели к возникновению неосторожных обобщений, всегда сопутствующих национальной нетерпимости. Ибо уважение к правам человека, не приемлющее принцип коллективной ответственности, есть выражение определенного уровня гражданской культуры.

Я надеюсь, что из этого краткого и по необходимости упрощенного изложения тем не менее понятно, что в нашей части Европы действительно существуют подходящие условия для возникновения национальной нетерпимости или даже ненависти.

Здесь, впрочем, есть и еще один важный фактор. Вслед за первоначальной радостью освобождения неизбежно наступает фаза разочарования и депрессии; именно теперь, когда можно обо всем сказать правду и все назвать своими именами, выявляется весь ужас наследия, оставленного нам тоталитарной системой, и мы понимаем, как долго и трудно придется избавляться от него.

Это состояние всеобщей подавленности может кое-кого спровоцировать на то, чтобы выместить досаду на жертвах, как бы замещающих главного и уже ликвидированного виновника, то есть тоталитарную систему. Бессильная ярость всегда ищет какой-нибудь громоотвод.

Я хотел бы повторить, что об опасности национальной ненависти в Центральной и Восточной Европе я говорю не как о нашем будущем, а как об опасности потенциальной.

Эту опасность необходимо осознать, чтобы можно было действенно противостоять ей,—такова общая задача всех нас, живущих в странах бывшего советского блока.

Энергично бороться против всяческих зародышей коллективной ненависти мы должны не просто исходя из принципа, что злу надо противостоять, но и в наших собственных интересах.

У индусов есть сказка о птице Берунде. Это птица с двумя шеями, двумя головами и двумя самостоятельными сознаниями. Вынужденные сосуществовать, головы возненавидели друг друга и стали мучить — заглатывали камни и яд. Результат ясен: птица умерла в судорогах, громко стоная. Но безграничное милосердие Кришны воскресило ее, чтобы она напоминала людям, к чему приводит любая ненависть. Никогда не уничтожает она одного только ненавидимого, но всегда вместе с ним— а может быть, даже прежде — ненавидящего.

Индийскую сказку мы, живущие в новорожденных европейских демократиях, должны вспоминать каждый день: если только хоть одна из этих демократий поддастся искушению возненавидеть другую, всех нас ждет участь Берунды.

С той только разницей, что вряд ли какой-нибудь земной Кришна возьмется вызволить нас из несчастья.

Перевод с чешского С. Шерлаимовой