О науке и не только - [13]
Возможно, ее руководство хотело поставить на место «москаля».
Через много лет она нашла мой электронный адрес, наверное, с помощью ярого самостийника А. Белокурица, работника Регистра судоходства Украины, с которым мы встречались неоднократно на совещаниях рабочей группы Международной Ассоциации органов технического надзора и классификации судов по НИР в Сопоте (Польша). Несколько лет мы с сестрой обменивались электронными посланиями, но все закончилось в 2015 г.: для нее и ее семьи стало опасным поддерживать переписку с российским адресатом. Что с ней теперь, я не знаю. Мой сводный племянник, Сергей Ершов, сын сестры, защитил в Киеве докторскую диссертацию, наверное, в 2015 г. Тематику его научных интересов можно понять из названия одной из его статей: «Модель интеллектуальных агентов, основанная на нечетной логике высшего типа», которую я нашел в интернете.
Интересен факт развития антирусских настроений на Украине в 70-е годы прошлого века, в период внешнего благоденствия нашего народа. Сережа должен был получать паспорт и встал вопрос, какую национальность ему записать.
Отец (Ершов) хотел записать сына русским, но тут стеной стала Мила, никогда не замеченная мной в русофобских настроениях: — только украинец. Когда я спросил ее об этом, она намекнула мне, что у русского в Киеве перспектив не будет, и что процесс украинизации уже набрал полный ход. А муж сестры Володя иногда в шутку вещал: «Увага! Увага! Говорыть радио Стэпана Бандеры». И это в 70-е годы, в 70-е!
Я же, несмотря на свои украинские корни, никогда не чувствовал родство с украинцами, «щирыми» или нет. Их менталитет всегда был мне неприятен. Родители и даже бабушка никогда не разговаривали со мной по-украински, хотя между собой общались иногда на суржике. Одно время мне нравились некоторые украинские народные песни, но с «революцией гидности» прошло и это. Считаю, что украинский национальный характер, характер деревенского жлоба, ни к чему иному, как к национализму, бандеровщине, привести не мог. Семена, посеянные «незалежными» масс-медиа, упали на благоприятную почву, подготовленную украинским национальным характером, и породили дикую русофобию, которая разгулялась теперь на просторах бывшей «братской» республики. Никакие они нам не братья, видимо, братских народов не бывает в принципе — просто они могут иногда казаться таковыми.
Где бы мы ни жили, во всех школах я учился хорошо. За это я должен благодарить мать, которая за каждую четверку закатывала мне скандал с подзатыльниками. Начиная с четвертого класса, каждый учебный год заканчивался экзаменами, что формировало лично у меня привычку не бояться публичных отчетов. Школу я закончил с серебряной медалью в 1958 г., но как раз в этот год отменили привилегии для медалистов при поступлении в вуз (до этого года золотые медалисты принимались в вуз без экзаменов, серебряные медалисты сдавали, по моему, только один экзамен). Это начались бессмысленные реформы Н. С. Хрущева, что уже тогда не способствовало моей любви к этому партийному бонзе. Впоследствии я убедился в своей правоте — Хрущев принес моей Родине столько вреда, что до сих пор проявляются последствия его волюнтаристических начинаний.
Лично я считаю, что именно с Хрущева началось движение моей страны СССР к «революции хищников» 1992 г. — прежде всего я имею в виду выведение партноменклатуры из-под контроля соответствующих органов и наделение ее привилегией безнаказанности. Это послужило причиной морального разложения партийных боссов и идеологического перерождения членов их семей, прежде всего детей.
Но вернемся к учебе. Встал вопрос, где учиться дальше.
Может и были советы родителей на эту тему, но я о них не помню. Москва меня, провинциала, пугала, Ленинград казался далеким и неприветливым, Воронеж, Рязань, Тамбов — слишком провинциальными. Однажды я увидел на карте точку-кружок Горький, и этот город отныне стал моей idee fix.
В какой институт там поступать? Конечно, в политехнический.
А факультет? Вопрос, потому что никакого круга предпочтений в отношении будущей специальности и работы у меня не было. Мне нравилась радиотехника, и я стал думать о ней, пока не приехал в институт — конкурс на радиотехнический факультет был самым высоким. Какой же факультет выбрать? Наверное, сказалась романтика — я выбрал кораблестроительный факультет.
Видимо, в душе я мало ценил свою серебряную медаль и понимал, что провинциальные школы вряд ли могут дать хорошие знания. К этому подсознательному заключению в процессе подготовки к вступительным экзаменам добавилось неприятное понимание, что в школе меня учили, но не тому, потому что обнаружил, что другие абитуриенты используют при подготовке к экзаменам пособия, о существовании которых я и не подозревал, и которые представляют знания на совсем другой платформе, чем та, которая сформирована у меня. Относительно медали я оказался прав, моя серебряная медаль оказалась не свидетельством знаний, а скорее свидетельством прилежания за годы учебы в школе. В общем, на заключительном приемном экзамене — физике — мне поставили двойку, что автоматически поставило крест на всех моих абитуриентских надеждах, и мне пришлось возвращаться под родительскую опеку в Борисоглебск — я еще был несовершенолетним.
Вместе с Джанис Вы пройдёте от четырёхдолларовых выступлений в кафешках до пятидесяти тысяч за вечер и миллионных сборов с продаж пластинок. Вместе с Джанис Вы скурите тонны травы, проглотите кубометры спидов и истратите на себя невообразимое количество кислоты и смака, выпьете цистерны Южного Комфорта, текилы и русской водки. Вместе с Джанис Вы сблизитесь со многими звёздами от Кантри Джо и Криса Кристоферсона до безвестных, снятых ею прямо с улицы хорошеньких блондинчиков. Вместе с Джанис узнаете, что значит любить женщин и выдерживать их обожание и привязанность.
За две недели до тридцатилетия Марк Болан погиб в трагической катастрофе. Машина, пассажиром которой был рок–идол, ехала рано утром по одной из узких дорог Южного Лондона, и когда на её пути оказался горбатый железнодорожный мост, она потеряла управление и врезалась в дерево. Он скончался мгновенно. В тот же день национальные газеты поместили новость об этой роковой катастрофе на первых страницах. Мир поп музыки был ошеломлён. Сотни поклонников оплакивали смерть своего идола, едва не превратив его похороны в балаган, и по сей день к месту катастрофы совершаются постоянные паломничества с целью повесить на это дерево наивные, но нежные и искренние послания. Хотя утверждение, что гибель Марка Болана следовала образцам многих его предшественников спорно, тем не менее, обозревателя эфемерного мира рок–н–ролла со всеми его эксцессами и крайностями можно простить за тот вывод, что предпосылкой к звёздности является готовность претендента умереть насильственной смертью до своего тридцатилетия, находясь на вершине своей карьеры.
Часто слышишь, «Если ты помнишь шестидесятые, тебя там не было». И это отчасти правда, так как никогда не было выпито, не скурено книг и не использовано всевозможных ингредиентов больше, чем тогда. Но единственной слабостью Таппи Райта были женщины. Отсюда и ясность его воспоминаний определённо самого невероятного периода во всемирной истории, ядро, которого в британской культуре, думаю, составляло всего каких–нибудь пять сотен человек, и Таппи Райт был в эпицентре этого кратковременного вихря, который изменил мир. Эту книгу будешь читать и перечитывать, часто возвращаясь к уже прочитанному.
Первая часть книги Л.Млечина «Алиби для великой певицы» (из серии книг «Супершпионки XX века») посвящена загадочной судьбе знаменитой русской певицы Надежды Плевицкой. Будучи женой одного из руководителей белогвардейской эмиграции, она успешно работала на советскую разведку.Любовь и шпионаж — главная тема второй части книги. Она повествует о трагической судьбе немецкой женщины, которая ради любимого человека пошла на предательство, была осуждена и до сих пор находится в заключении в ФРГ.
Театральный путь Алексея Владимировича Бородина начинался с роли Ивана-царевича в школьном спектакле в Шанхае. И куда только не заносила его Мельпомена: от Кирова до Рейкьявика! Но главное – РАМТ. Бородин руководит им тридцать семь лет. За это время поменялись общественный строй, герб, флаг, название страны, площади и самого театра. А Российский академический молодежный остается собой, неизменна любовь к нему зрителей всех возрастов, и это личная заслуга автора книги. Жанры под ее обложкой сосуществуют свободно – как под крышей РАМТа.
Перед вами необычайно смешные мемуары Дженни Лоусон, автора бестселлера «Безумно счастливые», которую называют одной из самых остроумных писательниц нашего поколения. В этой книге она признается в темных, неловких моментах своей жизни, с неприличной открытостью и юмором переживая их вновь, и показывает, что именно они заложили основы ее характера и сделали неповторимой. Писательское творчество Дженни Лоусон заставило миллионы людей по всему миру смеяться до слез и принесло писательнице немыслимое количество наград.