О, мед воспоминаний - [9]
Тон писем обоих писателей сдержанно-раздраженный, и, думается мне,
горьковатый осадок остался у обоих. В конечном итоге М. А. „отбился" от нападок
Викентия Викентьевича: его талант драматурга, знание и чувство сцены дали ему
преимущество в полемике.
Последнее короткое письмо Вересаева датировано 12 марта 1939 года, т. е. за год
до смерти М. А. Не знаю, видел ли на сцене пьесу Вересаев, но Булгаков до пре-
27
мьеры не дожил.
Обращаюсь опять к прерванному рассказу. Время шло, и над повестью „Собачье
сердце" сгущались тучи, о которых мы и не подозревали.
„В один прекрасный вечер", — так начинаются все рассказы, — в один
непрекрасный вечер на голубятню постучали (звонка у нас не было) и на мой вопрос „кто
там?" бодрый голос арендатора ответил: „Это я, гостей к вам привел!"
На пороге стояли двое штатских: человек в пенсне и просто невысокого роста
человек — следователь Славкин и его помощник с обыском. Арендатор пришел в
качестве понятого. Булгакова не было дома, и я забеспокоилась: как-то примет он приход
„гостей", и попросила не приступать к обыску без хозяина, который вот-вот должен
придти.
Все прошли в комнату и сели. Арендатор развалясь на кресле, в центре. Личность
это была примечательная, на язык несдержанная, особенно после рюмки-другой...
Молчание. Но длилось оно, к сожалению, недолго.
— А вы не слыхали анекдота, — начал арендатор... („Пронеси, господи!" —
подумала я) .
— Стоит еврей на Лубянской площади, а прохожий его спрашивает: „Не знаете ли
вы, где тут Госстрах?"
— Госстрах не знаю, а госужас вот...
Раскатисто смеется сам рассказчик. Я бледно улыбаюсь. Славкин и его помощник
безмолвствуют. Опять молчание — и вдруг знакомый стук.
Я бросилась открывать и сказала шопотом М. А. :
— Ты не волнуйся, Мака, у нас обыск.
14
Но он держался молодцом (дергаться он начал значительно позже). Славкин
занялся книжными полками. „Пенсне" стало переворачивать кресла и колоть их длинной
спицей.
И тут случилось неожиданное. М. А. сказал:
— Ну, Любаша, если твои кресла выстрелят, я не отвечаю. (Кресла были куплены
мной на складе бесхозной мебели по 3 р. 50 коп. за штуку).
И на нас обоих напал смех. Может быть, и нервный. Под утро зевающий арендатор
спросил:
— А почему бы вам, товарищи, не перенести ваши
28
операции на дневные часы!
Ему никто не ответил... Найдя на полке „Собачье сердце" и дневниковые записи,
„гости" тотчас же уехали.
По настоянию Горького, приблизительно через два года „Собачье сердце" было
возвращено автору...
Однажды на голубятне появилось двое — оба высоких, оба очень разных. Один из
них молодой, другой значительно старше. У молодого брюнета были темные дремучие
глаза, острые черты и высокомерное выражение лица. Держался он сутуловато (так
обычно держатся слабогрудые, склонные к туберкулезу люди). Трудно было определить
его национальность: грузин, еврей, румын — а, может быть, венгр? Второй был одет в
мундир тогдашних лет — в толстовку — и походил на умного инженера.
Оба оказались из Вахтанговского театра. Помоложе — актер Василий Васильевич
Куза (впоследствии погибший в бомбежку в первые дни войны); постарше — режиссер
Алексей Дмитриевич Попов. Они предложили М. А. написать комедию для театра.
Позже, просматривая как-то отдел происшествий в вечерней „Красной газете"
(тогда существовал таковой), М. А. натолкнулся на заметку о том, как милиция раскрыла
карточный притон, действующий под видом пошивочной мастерской в квартире некой Зои
Буяльской. Так возникла отправная идея комедии „Зойкина квартира". Все остальное в
пьесе — интрига, типы, ситуация — чистая фантазия автора, в которой с большим
блеском проявились его талант и органическое чувство сцены. Пьеса была поставлена
режиссером Алексеем Дмитриевичем Поповым 28 октября 1926 года.
Декорации писал недавно умерший художник Сергей Петрович Исаков. Надо
отдать справедливость актерам — играли они с большим подъемом. Конечно, на фоне
положительных персонажей, которыми была перенасыщена советская сцена тех лет,
играть отрицательных было очень увлекательно (у порока, как известно, больше
сценических красок!). Отрицательными здесь были все: Зойка, деловая, разбитная
хозяйка квартиры, под маркой швейной мастерской открывшая дом свиданий (Ц. Л.
Мансурова), кузен ее Аметистов, обаятельный авантюрист и веселый человек,
29
случайно прибившийся к легкому Зойкиному хлебу (Рубен Симонов). Он будто с
трамплина взлетал и садился верхом на пианино, выдумывал целый каскад трюков,
смешивших публику; дворянин Обольянинов, Зойкин возлюбленный, белая ворона среди
нэпманской накипи, но безнадежно увязший в этой порочной среде (А. Козловский),
председатель домкома Аллилуйя, „Око недреманное", пьяница и взяточник (Б. Захава).
Хороши были китайцы из соседней прачечной (Толчанов и Горюнов), убившие и
Автор — полковник Красной армии (1936). 11 марта 1938 был арестован органами НКВД по обвинению в участии в «антисоветском военном заговоре»; содержался в Ашхабадском управлении НКВД, где подвергался пыткам, виновным себя не признал. 5 сентября 1939 освобождён, реабилитирован, но не вернулся на значимую руководящую работу, а в декабре 1939 был назначен начальником санатория «Аэрофлота» в Ялте. В ноябре 1941, после занятия Ялты немецкими войсками, явился в форме полковника ВВС Красной армии в немецкую комендатуру и заявил о стремлении бороться с большевиками.
Выдающийся русский поэт Юрий Поликарпович Кузнецов был большим другом газеты «Литературная Россия». В память о нём редакция «ЛР» выпускает эту книгу.
«Как раз у дверей дома мы встречаем двух сестер, которые входят с видом скорее спокойным, чем грустным. Я вижу двух красавиц, которые меня удивляют, но более всего меня поражает одна из них, которая делает мне реверанс:– Это г-н шевалье Де Сейигальт?– Да, мадемуазель, очень огорчен вашим несчастьем.– Не окажете ли честь снова подняться к нам?– У меня неотложное дело…».
«Я увидел на холме в пятидесяти шагах от меня пастуха, сопровождавшего стадо из десяти-двенадцати овец, и обратился к нему, чтобы узнать интересующие меня сведения. Я спросил у него, как называется эта деревня, и он ответил, что я нахожусь в Валь-де-Пьядене, что меня удивило из-за длины пути, который я проделал. Я спроси, как зовут хозяев пяти-шести домов, видневшихся вблизи, и обнаружил, что все те, кого он мне назвал, мне знакомы, но я не могу к ним зайти, чтобы не навлечь на них своим появлением неприятности.
Изучение истории телевидения показывает, что важнейшие идеи и открытия, составляющие основу современной телевизионной техники, принадлежат представителям нашей великой Родины. Первое место среди них занимает талантливый русский ученый Борис Львович Розинг, положивший своими работами начало развитию электронного телевидения. В основе его лежит идея использования безынерционного электронного луча для развертки изображений, выдвинутая ученым более 50 лет назад, когда сама электроника была еще в зачаточном состоянии.Выдающаяся роль Б.
За многие десятилетия жизни автору довелось пережить немало интересных событий, общаться с большим количеством людей, от рабочих до министров, побывать на промышленных предприятиях и организациях во всех уголках СССР, от Калининграда до Камчатки, от Мурманска до Еревана и Алма-Аты, работать во всех возможных должностях: от лаборанта до профессора и заведующего кафедрами, заместителя директора ЦНИИ по научной работе, главного инженера, научного руководителя Совета экономического и социального развития Московского района г.