О, мед воспоминаний - [9]
Тон писем обоих писателей сдержанно-раздраженный, и, думается мне,
горьковатый осадок остался у обоих. В конечном итоге М. А. „отбился" от нападок
Викентия Викентьевича: его талант драматурга, знание и чувство сцены дали ему
преимущество в полемике.
Последнее короткое письмо Вересаева датировано 12 марта 1939 года, т. е. за год
до смерти М. А. Не знаю, видел ли на сцене пьесу Вересаев, но Булгаков до пре-
27
мьеры не дожил.
Обращаюсь опять к прерванному рассказу. Время шло, и над повестью „Собачье
сердце" сгущались тучи, о которых мы и не подозревали.
„В один прекрасный вечер", — так начинаются все рассказы, — в один
непрекрасный вечер на голубятню постучали (звонка у нас не было) и на мой вопрос „кто
там?" бодрый голос арендатора ответил: „Это я, гостей к вам привел!"
На пороге стояли двое штатских: человек в пенсне и просто невысокого роста
человек — следователь Славкин и его помощник с обыском. Арендатор пришел в
качестве понятого. Булгакова не было дома, и я забеспокоилась: как-то примет он приход
„гостей", и попросила не приступать к обыску без хозяина, который вот-вот должен
придти.
Все прошли в комнату и сели. Арендатор развалясь на кресле, в центре. Личность
это была примечательная, на язык несдержанная, особенно после рюмки-другой...
Молчание. Но длилось оно, к сожалению, недолго.
— А вы не слыхали анекдота, — начал арендатор... („Пронеси, господи!" —
подумала я) .
— Стоит еврей на Лубянской площади, а прохожий его спрашивает: „Не знаете ли
вы, где тут Госстрах?"
— Госстрах не знаю, а госужас вот...
Раскатисто смеется сам рассказчик. Я бледно улыбаюсь. Славкин и его помощник
безмолвствуют. Опять молчание — и вдруг знакомый стук.
Я бросилась открывать и сказала шопотом М. А. :
— Ты не волнуйся, Мака, у нас обыск.
14
Но он держался молодцом (дергаться он начал значительно позже). Славкин
занялся книжными полками. „Пенсне" стало переворачивать кресла и колоть их длинной
спицей.
И тут случилось неожиданное. М. А. сказал:
— Ну, Любаша, если твои кресла выстрелят, я не отвечаю. (Кресла были куплены
мной на складе бесхозной мебели по 3 р. 50 коп. за штуку).
И на нас обоих напал смех. Может быть, и нервный. Под утро зевающий арендатор
спросил:
— А почему бы вам, товарищи, не перенести ваши
28
операции на дневные часы!
Ему никто не ответил... Найдя на полке „Собачье сердце" и дневниковые записи,
„гости" тотчас же уехали.
По настоянию Горького, приблизительно через два года „Собачье сердце" было
возвращено автору...
Однажды на голубятне появилось двое — оба высоких, оба очень разных. Один из
них молодой, другой значительно старше. У молодого брюнета были темные дремучие
глаза, острые черты и высокомерное выражение лица. Держался он сутуловато (так
обычно держатся слабогрудые, склонные к туберкулезу люди). Трудно было определить
его национальность: грузин, еврей, румын — а, может быть, венгр? Второй был одет в
мундир тогдашних лет — в толстовку — и походил на умного инженера.
Оба оказались из Вахтанговского театра. Помоложе — актер Василий Васильевич
Куза (впоследствии погибший в бомбежку в первые дни войны); постарше — режиссер
Алексей Дмитриевич Попов. Они предложили М. А. написать комедию для театра.
Позже, просматривая как-то отдел происшествий в вечерней „Красной газете"
(тогда существовал таковой), М. А. натолкнулся на заметку о том, как милиция раскрыла
карточный притон, действующий под видом пошивочной мастерской в квартире некой Зои
Буяльской. Так возникла отправная идея комедии „Зойкина квартира". Все остальное в
пьесе — интрига, типы, ситуация — чистая фантазия автора, в которой с большим
блеском проявились его талант и органическое чувство сцены. Пьеса была поставлена
режиссером Алексеем Дмитриевичем Поповым 28 октября 1926 года.
Декорации писал недавно умерший художник Сергей Петрович Исаков. Надо
отдать справедливость актерам — играли они с большим подъемом. Конечно, на фоне
положительных персонажей, которыми была перенасыщена советская сцена тех лет,
играть отрицательных было очень увлекательно (у порока, как известно, больше
сценических красок!). Отрицательными здесь были все: Зойка, деловая, разбитная
хозяйка квартиры, под маркой швейной мастерской открывшая дом свиданий (Ц. Л.
Мансурова), кузен ее Аметистов, обаятельный авантюрист и веселый человек,
29
случайно прибившийся к легкому Зойкиному хлебу (Рубен Симонов). Он будто с
трамплина взлетал и садился верхом на пианино, выдумывал целый каскад трюков,
смешивших публику; дворянин Обольянинов, Зойкин возлюбленный, белая ворона среди
нэпманской накипи, но безнадежно увязший в этой порочной среде (А. Козловский),
председатель домкома Аллилуйя, „Око недреманное", пьяница и взяточник (Б. Захава).
Хороши были китайцы из соседней прачечной (Толчанов и Горюнов), убившие и
Русского писателя Александра Грина (1880–1932) называют «рыцарем мечты». О том, что в человеке живет неистребимая потребность в мечте и воплощении этой мечты повествуют его лучшие произведения – «Алые паруса», «Бегущая по волнам», «Блистающий мир». Александр Гриневский (это настоящая фамилия писателя) долго искал себя: был матросом на пароходе, лесорубом, золотоискателем, театральным переписчиком, служил в армии, занимался революционной деятельностью. Был сослан, но бежал и, возвратившись в Петербург под чужим именем, занялся литературной деятельностью.
«Жизнь моя, очень подвижная и разнообразная, как благодаря случайностям, так и вследствие врожденного желания постоянно видеть все новое и новое, протекла среди таких различных обстановок и такого множества разнообразных людей, что отрывки из моих воспоминаний могут заинтересовать читателя…».
Творчество Исаака Бабеля притягивает пристальное внимание не одного поколения специалистов. Лаконичные фразы произведений, за которыми стоят часы, а порой и дни титанической работы автора, их эмоциональность и драматизм до сих пор тревожат сердца и умы читателей. В своей уникальной работе исследователь Давид Розенсон рассматривает феномен личности Бабеля и его альтер-эго Лютова. Где заканчивается бабелевский дневник двадцатых годов и начинаются рассказы его персонажа Кирилла Лютова? Автобиографично ли творчество писателя? Как проявляется в его мировоззрении и работах еврейская тема, ее образность и символика? Кроме того, впервые на русском языке здесь представлен и проанализирован материал по следующим темам: как воспринимали Бабеля его современники в Палестине; что писала о нем в 20-х—30-х годах XX века ивритоязычная пресса; какое влияние оказал Исаак Бабель на современную израильскую литературу.
Туве Янссон — не только мама Муми-тролля, но и автор множества картин и иллюстраций, повестей и рассказов, песен и сценариев. Ее книги читают во всем мире, более чем на сорока языках. Туула Карьялайнен провела огромную исследовательскую работу и написала удивительную, прекрасно иллюстрированную биографию, в которой длинная и яркая жизнь Туве Янссон вплетена в историю XX века. Проведя огромную исследовательскую работу, Туула Карьялайнен написала большую и очень интересную книгу обо всем и обо всех, кого Туве Янссон любила в своей жизни.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В ноябре 1917 года солдаты избрали Александра Тодорского командиром корпуса. Через год, находясь на партийной и советской работе в родном Весьегонске, он написал книгу «Год – с винтовкой и плугом», получившую высокую оценку В. И. Ленина. Яркой страницей в биографию Тодорского вошла гражданская война. Вступив в 1919 году добровольцем в Красную Армию, он участвует в разгроме деникинцев на Дону, командует бригадой, разбившей антисоветские банды в Азербайджане, помогает положить конец дашнакской авантюре в Армении и выступлениям басмачей в Фергане.