О, мед воспоминаний - [17]

возлюбленного намного моложе себя и для наглядности привел пример — вот, скажем,

если бы Книппер-Чехова увлеклась комсомольцем... Только он произнес последнее

слово, как какая-то особа, побледнев, крикнула: „Товарищи! Вы слышите, как он

издевается над комсомолом. Ему хочется унизить комсомольцев! Мы не потерпим такого

надругательства!"

Тут с „тронной речью" выступила я. Я сказала, что М. А. не хотел никого обидеть,

что тут недоразумение и т. д., но истеричка все бушевала, пока ее не подхватил под ручку

красивый армянин из их же группы и не увел в соседнюю аллейку, где долго ее

прогуливал и мягко отчитывал: „Надо быть терпимой, нельзя же из мухи слона делать"...

Это неожиданное бурное выступление заставило нас насторожиться, избегать

слова товарищ и по возможности не говорить на литературные темы. Теперь по вечерам,

когда составлялась партия в крокет, мы (Мака, Леля и я) уже старались не проигрывать,

26

потому что противники, крокируя, стремились загнать наши шары далеко под обрыв, к

морю, чего мы по-джентльменски себе никогда не позволяли: за шарами надо было

спускаться, а значит, и подниматься по утомительной крутой каменистой дороге. В

общем, после месяца Крыма потянуло нас домой.

Облаенные, вернулись мы оттуда и сразу же задумались над тем, как быть дальше

с летом, и тут услышали от Ляминых, что их родственники Никитинские живут под

Москвой, в Крюкове, на даче у старых москвичей Понсовых, и очень довольны. Поехали

на рекогносцировку. Нам тоже понра-

51

52

вилось. Блаженство состояло еще и в том, что не надо было готовить.

Сразу как-то в голове не укладывалось, сколько же народу живет в этом

поместительном доме. И только приглядевшись, можно было сосчитать всех. Начну с

хозяев: Лидия Митрофановна — красивая импозантная женщина, всему клану голова,

мозг и сердце семьи. Муж ее Дмитрий Петрович — как говорили, большой делец — был

занят по преимуществу в городе своими мужскими делами. Оба вели себя мудро: в наши

развлечения не вмешивались, хотя неукоснительно были зрителями всех представлений.

Три дочери: старшая, Евгения, существо выдержанное и хорошо воспитанное.

Замужем за симпатичным человеком, Федором Алексеевичем Малининым. Я

рассмотрела Женю по-настоящему на теннисной площадке. Она была необыкновенно

изящна и хрупка.

Вторая сестра — Лидия. Статная, хорошо сложенная, привлекательная девушка.

Юнона, с легкой поступью и легким смехом, который она сумела пронести через всю

жизнь. Лидия была олицетворением гостеприимства и уюта.

Младший экземпляр — Елена. Я нарочно говорю „экземпляр", потому что это

именно так. Некрасивая, острая, талантливая, прекрасная рассказчица, она много лет

проработала в Вахтанговском театре и умерла в звании народной артистки Российской

федерации. Тогда, в 1926 году, она только что поступила в театр и успела сыграть лишь

одну роль — старуху в пьесе Л. Сейфуллиной Виринея.

Когда Ленка (в доме все ее так называли) была в ударе, она могла рассмешить

даже царевну Несмеяну. Иногда на нее нападало желание танцевать. Под звуки рояля

она импровизировала, и совсем неплохо.

Существовало еще два брата: Жорж, взрослый, женатый, и Алеша, мальчик лет 7-

8.

Я перечислила семейство Понсовых, живущее в нижнем этаже дома. Жорж с

женой Катей и маленьким сыном жил во флигеле. Верх занимали Елена Яковлевна и

Иван Николаевич Никитинские с двухлетним сыном и няней. У Никитинских гостил их

большой друг художник Сережа Топленинов. Нам отдали комнату-пристройку с

отдельным

53

входом. Это имело свою прелесть, например, на случай неурочного застолья. Так

оно и бывало: у нас не раз засиживались до самого позднего часа.

Упомяну о калейдоскопе гостей. Бывали люди, не живущие на даче, но

приходившие почти ежедневно (четверо Добрыниных, их кузина М. Г. Нестеренко, их

сосед, за округлый силуэт и розовые щеки прозванный „помидорчиком"); были гости

случайные (артист МХАТа Всеволод Вербицкий, классная теннисистка Мальцева, Рубен

Симонов, А. А. Орочко, В. Львова и много других); были постоянные, приезжавшие на

27

выходные дни — Шура и Володя Мориц. Центр развлечения, встреч, бесед — теннисная

площадка и возле нее, под березами, скамейки. Партии бывали серьезные: Женя,

Всеволод Вербицкий, Рубен Симонов, в ту пору тонкий и очень подвижный. Отбивая мяч,

он высоко, по-козлиному поднимал ногу и рассыпчато смеялся. Состав партий менялся.

Михаил Афанасьевич как-то похвалился, что при желании может обыграть всех, но его

быстро разоблачили. Лида попрекала его, что он держит ракетку „пыром", т.е. она стоит

перпендикулярно к кисти, вместо того, чтобы служить как бы продолжением руки. Часто

слышался голос Лидуни: Мака, опять ракетка „пыром"! Но раз как-то он показал класс:

падая, все же отбил трудный мяч.