О грусти этих дней кто, как не я, напишет... - [6]

Шрифт
Интервал

И кровило небесной отрыжкой.
Оставляли с врагом мы страну для врагов,
Разбегаясь по тёмным подмышкам.
2.12.2000
* * *
На столе лежала помидора,
Красная, как знамя коммуниста,
Словно от обеда до забора
Вымыта моя судьба нечисто.
Жаль, что я не признанный вельможа
И не дообученный растёпа,
Жаль, что не раскидывал я ложа
В выемках всемирного потопа.
Жизнь проходит в истовом сопеньи,
Хрюканьи и сонном ожиданьи.
Лучшее из всех моих умений —
Это всласть мечтать про берег дальний.
2.12.2000
Пробуждение
Мои мысли — мои сторожа.
Ими брежу, но правды не режу.
Из чердачного этажа
Открываются окна всё те же.
Как ты мил, соломоновый мир,
Где что было, опять то и будет,
Где признанья надтреснутых лир
Не подвластны ни Торе, ни Будде.
Дураки мы с тобой, Соломон,
Что ж, протрём запотевшие уши
И на стыке истёртых времён
Встанем мы умываться и кушать.
* * *
Повторив частицу «бы»,
Не уйти мне от судьбы.
Затвердив частицу «ни»,
Не уйти нам от войны.
Облобзав частицу «не»,
Отлежаться ли на дне?
Полюбив частицу «либо»,
Не понять, что дело гибло.
А частицею " — нибудь»
Не прикрыть от пули грудь.
А с тупым союзом «если»
Не уснуть в удобном кресле.
Со словечком «или… или…»
Мне едва ль остаться в силе.
Вспомогательное слово
Полюбил я бестолково.
Мне лихие части речи
Изуродовали печень.
А сиротские причастья
Не прибавили мне счастья.
И безумные наречья
Не укрыли от увечья.
А с похмелия глаголы
Не налили мне рассола.
Их любя я и спрягая,
Не отведал каравая.
Где ж та дерзкая частица,
Что не даст немым родиться?
Где ж то правильное слово,
Что поймёт меня такого?
Пусть немые окончанья
Нас избавят от молчанья,
Если слово — это Бог,
Знать, и Он молчать не мог.
2.12.2000
* * *
Я хотел назваться Блоком,
Но боялся — выйдет боком.
Стал бы я домашний Блок,
А стихов писать не смог.
И подумал я, однако,
Что не хуже Пастернака,
У меня ведь то и дело
На столе свеча горела.
И не зря свой стих уродский
Я уродовал, как Бродский.
Обо мне забывших вовсе
Можно ведь составить волость.
Я, в плечо уткнувшись няне,
Выл, как Игорь Северянин.
Я ведь тоже в мыльной пене
Всем доказывал свой гений.
А проснувшись в воскресенье,
Я подрался, как Есенин.
И моей рябины куст
Был и холоден, и пуст.
Не страшася жизни плотской,
Водку пил я, как Высоцкий.
Удержав коней, как дни,
Я орал: «Повремени!»
Не боясь прикрыться штампом,
Я рядился Мандельштамом,
И меня хромые кони ж
Поутру везли в Воронеж.
И амур, тупой малыш,
Всё казал мне грязный шиш.
Но когда устал от фиги,
Понял я, что просто Кригер.
2.12.2000
* * *
Мы как–то впопыхах
Детей своих рожали,
И как–то невзначай
Ушли от нас они.
И как–то невсерьёз
На скачках кони ржали,
И как–то насовсем
Остались мы одни.
Какая в жизни хворь
Нагрянет то и дело,
Какой ночной порой
Рассыплется рассвет,
И как–то вовсе вскорь
Иссякнет «Кампанелла»,
И как–то ни к чему
Явились мы на свет…
Огонь зажгу свечи,
Ты сядешь с книгой тихо,
Опять живем в бреду,
Опять пора в кровать,
Ты только не молчи
Фигурою триптиха,
Я бренность изведу,
И станем пировать!
8.02.2001
* * *
«Всё счастье мира за слезу
«младенца».
Достоевский — душервавец, сволочь.
За слезинку вывернет насквозь.
Так и тычет прямо с книжных полок
В души врозь слезы младенца гвоздь.
Мир давно своё всё счастье пропил,
Миру больше нечего менять.
Заросли к любви извечной тропы,
И младенцев не рожает мать.
И при входе у большого тира
Снова объявление дано:
«Покупаем оптом счастье мира
За слезу младенца одного».
* * *
Я уехал, и снова уехал,
Убежал, ускользнул и ушёл.
Для кого–то всё это потеха,
Для кого–то весёлый прикол.
Я в лесу. Больше дела мне нету.
Новостей разрывается нить.
Я почти что покинул планету,
Просто чтоб обстановку сменить.
Но не сплю я от гулких винтовок, —
То охотников к нам занесло, —
А мне видится: пули иголок
Решетят лобовое стекло.
Что за чёртова наша судьбина,
Неприкаянный наш приговор,
Вечно тает под ступнями льдина,
Словно кто раздувает костер.
Не кончается эта потеха,
Ещё много чертовских проказ!
Если б мог от себя я уехать,
Я б уехал ещё много раз…
8.02.2001
* * *
Мой гордый фрегат
Мачты все поломал и предплечья,
Обвисли канаты
На сломанных рёбрах его.
В почтовой коробке
Не смог избежать он увечья,
Ну лучше уж так,
Чем совсем б не дошло ничего.
Я долго читал
Книгу скользкую в суперобложке,
Но вдруг я сорвал её,
Сунув безжалостно в печь.
Маньяк Макиавелли
Над «и» все расставил мне точки,
И чудо–фрегату
На почте проделали течь.
Сегодня не чистил
Нам двор от огрубшего снега
Сосед, что когда–то
У нас пару ёлок спилил.
Отчалил фрегат мой
От старого, бренного брега,
А к новому берегу
Пока так и не прирулил.
* * *
Большой, как туша Фудзиямы,
Японской огненной горы,
Я сочиняю эпиграммы
В снежинках сумрачной поры.
Приделаю машине ножки,
И сквозь глубокий топкий снег
Помчим мы прямо по дорожке,
Стремя к ночлегу скорый бег.
Синицы жрут халявный ужин,
Как не пожрать, коль дармовой,
И стих мой никому не нужен,
Как в старом доме домовой.
* * *
Жизнь — скверная штука. Кстати, вы заметили, чем она заканчивается?
Все мы тут болтаемся без дела.
Стоит ли детишек обижать?
Солнце нас достаточно пригрело,
Что водой уж впору отливать.
Все мы тут на временных квартирах,
Их мы не торопимся менять.
Страх пред сводами иного мира
Старомоден, словно буква «ять».
Надо б взять нам разума и песен,
Семечек набрать на долгий путь,

Еще от автора Борис Юрьевич Кригер
Песочница

Эта книга включает в себя произведения разных жанров: рассказы (историко-философские, биографические, хулиганские, юмористические), сказки, эссе, очерки, пьесы. В нас практически никто не видит ЧЕЛОВЕКА. В нас видят женщин и мужчин, негров и евреев, писателей и террористов... Мы сами не видим человека в человеке, и это не только потому, что мы слепы, а потому, что в нем подчас его и нет... Поищите в себе ЧЕЛОВЕКА, и если он не найдется, то давайте планомерно начнем растить и лелеять его в себе, ибо Господь создал нас не для того, чтобы всё, что мы производим своим гибким и подчас столь удивительно стройным умом, было только образами деления на пол, расы и прочие касты...» Автор считает, что корни наших неврозов – в мелочных обидах, природной лени, неизбывном одиночестве, отсутствии любви, навязчивом желании кого-нибудь огреть по затылку, и рассказывает обо всем в своей «Песочнице» с неизменным юмором и доброй улыбкой.


В поисках приключений

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Неопределенная Вселенная

Мы не знаем, существует ли в действительности основной закон космологии, однако мы можем с уверенностью заявить, что, следуя выражению МсСrea, существует «принцип неопределенности в космологии» («Uncertainty principle in cosmology»). Таким образом, Космос обрамляют два принципа неопределенности: один на маленькой шкале квантовой механики, другой на большой шкале космологии. Научные исследования могут многое рассказать нам о Вселенной, но не о ее природе и даже не о ее основных геометрических и физических характеристиках.


Неизвестная Канада

«… Почему из кленового сиропа не гонят самогон? В самом деле... Из всего гонят. Из топора – гонят, из старых спортивных штанов – гонят, из веника – гонят, из лыж и даже из старых журнальных обложек... (Нуждающиеся в подобных рецептах пишите до востребования сыну турецкого верноподданного Остапу Ибрагимовичу). А вот из кленового сиропа – не гонят. Вроде бы всего в нем много, более того, на вкус такое пойло было бы вполне самобытным и маскировало бы откровенную дегустацию сивушных паров. Почему такая несправедливость?Я долго стеснялся спросить соседей, проживающих со мной бок о бок в канадской глубинке.


Альфа и омега

Мы часто совершаем необдуманные поступки, цена которых со временем становится непомерной, разъедающей нестойкие основы наших сердец. И кто знает, действительно ли мы виноваты, или это некий Божий промысел диктует нам свою волю, дабы мы прошли многократно повторяющиеся испытания? Испытания смертью, несчастной любовью, предательством... «Альфа и Омега» – роман о безусловной любви, единственной форме любви, которая, по совести говоря, может именоваться любовью. Любви не за что-то и не вопреки чему-то. Любви, поставленной во главу угла, ставшей стержнем жизни, началом и концом, альфой и омегой...


Невообразимое будущее

«Если в самом начале плаванья корабль взял неверный курс, то, как ни крепок его корпус, как ни велики запасы провианта и как ни дружна команда, – он обречен затеряться в безбрежных водах мирового океана. Если же курс был проложен правильно, то – даже дурно построенный, даже с минимумом провизии на борту и с подвыпившей командой, – корабль наверняка дойдет до цели своего путешествия.»Борис Кригер – член Союза писателей Москвы, канадской ассоциации философов и футурологического общества «Будущее мира».