О головах - [91]

и могут иметь роковые последствия для всего человечества. Пьеса «Снова горе от ума» может быть в жанровом отношении причислена к «модельным» пьесам, исследующим глобальные проблемы. Глобальность подчеркивается здесь всеми атрибутами пьесы, в том числе даже «международным» характером имен действующих лиц, реалиями современного быта, отображенными в произведении. Впрочем, внимательному читателю удастся заметить, что, при всей глобальности поставленных в пьесе проблем, ее сюжетное действие развертывается все же в ученой среде капиталистического мира. И дело здесь не только в реалиях быта, но прежде всего в нравственной атмосфере жизни, нравственных стимулах и принципах поведения действующих лиц. И это представление не в силах поколебать и использование писателем характерного для жанра современной «антиутопии» приема транспонирования сюжетного действия в недалекое будущее человечества.

У профессора Абрахама, главного героя произведения, «амортизация сердца и души» дошла до крайних пределов, превратилась в нравственный релятивизм. Убеждение в нужности и полезности его экспериментов и, соответственно, открытий в области генетики для человеческого прогресса делает его абсолютно глухим в нравственном отношении, считающим гуманность в ее традиционном понимании глупым анахронизмом. Все это сочетается у профессора с крайним эгоцентризмом, самовлюбленностью, убеждением в собственной непогрешимости. Как само собой разумеющееся воспринимает он жертву любящей женщины Мирабилии, фактически отсиживавшей вместо него срок заключения в тюрьме; жену Берту он уже превратил в служанку в домашнем виварии. Его даже нисколько не трогает уход из дому жены и дочери, лишь наука как таковая составляет весь смысл и содержание его существования.

Основной конфликт развертывается в пьесе между Абрахамом, сыном его от Мирабилии Робертом и дочерью Марией. Все произведение строится как цепь парадоксов. Роберт, затевающий против Абрахама судебный процесс, якобы в защиту доброго имени своей покойной матери, оказывается на деле сыном профессора. Это обстоятельство может серьезно помешать его предстоящему браку с Марией. Выясняется, однако, что и по сути своей Роберт — отнюдь не антипод Абрахама, — процесс ему нужен для собственной карьеры, ему так же интересно экспериментировать над правом, как его отцу — над живыми организмами. Подлинным антиподом и Абрахаму и Роберту оказывается Мария (как выясняется, не родная дочь Абрахама, а рожденная женой его Бертой «от пробирки»). Ей претит бесчеловечность экспериментов Абрахама, бездушие и расчетливость Роберта. Правда, она способна лишь на анархический бунт в духе «хиппизма», не приводящий, в сущности, ни к чему.

Парадоксальным завершением пьесы является ситуация, в которой сын доводит до логического конца идеи, гнездившиеся в голове его отца. Роберт, вооруженный столь мощным оружием, как право, способен античеловеческую идею об ампутированных головах, продолжающих после смерти туловища жить и мыслить в лабораторных условиях, претворить в кошмарную действительность. Такова жестокая цена нравственного релятивизма, проповедовавшегося Абрахамом и доведенного до логического завершения его сыном. Жертвой его в самом непосредственном смысле слова оказывается и сам старый генетик.

Пьеса эта многозначительна, исполнена глубокого смысла. Это пьеса-предупреждение о разумном использовании изобретений человеческого разума, о недопустимости разрыва между наукой и нравственностью, о страшных последствиях нравственного релятивизма. Рассматривая же ее в контексте творчества самого Энна Ветемаа, нельзя не увидеть преемственной ее связи с предыдущими произведениями писателя, анализировавшими разные формы нравственной деформации, «амортизации души и сердца» нашего современника. Здесь — в парадоксальной форме — доведена до логического завершения мысль о том, какой бесчеловечностью может обернуться нравственный релятивизм, крайний эгоцентризм, интеллектуальное умствование без твердого нравственного стержня.

В глубоком анализе и беспощадном разоблачении любых форм нравственной деформации личности нашего современника, в тонком прослеживании диалектики его ума и совести видится нам одно из главнейших достоинств умного, глубоко современного и философичного по своей сути творчества эстонского писателя Энна Ветемаа. В этом своем качестве оно представляет значительный интерес и для широкой всесоюзной аудитории.

Н. Бассель.