О чём пела золотая кукушка - [6]

Крики и стоны оглашали подножие горы Кирим. Злобные враги резали скот и, одурманенные хмельным зельем, поджигали траву.

Облака черного пепла заволокли снежные вершины скалистых гор, и густая черная пелена опустилась на берега Хан-Харасуга. Погасло солнце, скрылись звезды, и померкла луна.

Гонимые страхом, люди Албыгана пытались найти убежище в густолиственных таежных чащобах, но и здесь их настигали несущие смерть стрелы воинов не знающего пощады Юзут-Хана, а оставшихся в живых угоняли в неволю.

Нескончаемая вереница пленников, понукаемая хриплыми криками стражников, тянулась по берегам никогда не замерзающего горного ручья.

Народ Албыгана прощался с родимым краем. И люди украдкой бросали скорбные взгляды на вершину Кирим-тасхыла, где лежало тело мудрого алыпа, который принял смерть в честном бою.

Тревожно гудел ветер, разгоняя черные облака пепла. Выглянуло солнце, и на далекой вершине горы снова стала видна зеленая скала, хранившая обличье возгордившегося Хулатая.

Страдания родной земли не тронули сердце окаменевшего богатыря, не дрогнули его каменные веки, и не подняла меч его окаменевшая рука. И гонимые в неволю пленники Юзут-Хана молча отводили взоры от зеленого истукана, не забыв и не простив измены.

Глава вторая О том, как Чарых-Кеёк оживила своего брата Хулатая, а его невеста превратилась в красный камень

Огибая подножие Кирим-тасхыла, весело катит свои голубые зеркальные воды ласковый Хан-Харасуг. Под лучами солнца и луны вековая тайга приветливо склоняет мохнатые купы деревьев, как бы стараясь спрятать от чужого недоброго взгляда зеленый ковер поляны, на котором приютился убогий травяной шалаш. Листья заменяют крышу, остроконечные стебли трав — стены, а пол устлан мягким шелковистым мхом.

Ни огненная жара, ни проливные холодные дожди не страшат лунноликую дочь Албыгана — прекрасную Чарых-Кеёк.

Время бежит незаметно, обгоняя восход и закат солнца, полнолуние и новолуние. Быстро, не по дням, а но часам, растет юная красавица. И вот уже проворные ноги ее протоптали тропу по лужайке, которую стерегут лесные звери, а ловкие руки ее соткали из разноцветных трав и цветов нарядный убор. Шестьдесят аккуратно заплетенных косичек спадают на смуглые плечи, и лицо ее сияет, как полная луна в безветренную и безоблачную ночь.

Не зная хлопот, резвится на зеленой лужайке прекрасная Чарых-Кеёк, пытаясь поймать шаловливые солнечные зайчики, и веселая песня ее уносится ввысь, едва касаясь вершин подпирающих небо сосен.

Однажды, придя, как обычно, на берег родного Хан-Харасуга, серебристая вода которого служила ей зеркалом, она с удивлением обнаружила, что ни одной рыбешки не подарила ей в этот день щедрая река. Голод и тревога черной тоской тронули сердце юной Чарых-Кеёк.

На следующее утро она опять пришла на песчаную косу и вновь вернулась ни с чем. И снова ее ожидала тревожная, голодная ночь.

На третий день обессилевшая девочка с трудом добралась до заветного места. Но и на сей раз надежды ее были тщетны. Недоступные стаи игривых рыбешек весело кружились вдали от берега.

Потемнело от горя лицо юной красавицы, все померкло вокруг, словно огромная злая птица черным крылом закрыла ослепительный диск солнца.

Возвратившись в шалаш, Чарых-Кеёк опустилась на мягкий зеленый мох. Силы оставили ее, и она погрузилась в сон.

А когда первые лучи ласкового солнца пробились сквозь зеленую листву на крыше шалаша и весело заиграли на прекрасном лике дочери Албы-гана, она открыла глаза и увидела, как в убогое жилище ее влетела пестрокрылая кукушка.

— Слушай, изнуренная голодом и утратившая веру в красу вечной жизни, — молвила птица. — Слушай и знай, исполнится все, чему я тебя научу. Встань, соберись с силами, заплети, как и прежде, шестьдесят черно-смольных косичек, покинь тень своего неприютного шалаша и выйди навстречу солнечным лучам и теплому дыханию утреннего ветра. Погляди, как приветливо склоняют ветви деревья всех ста пород, вслушайся в златозвучные голоса пернатых певцов, и ты поверишь, что тебя ждет дорога радости и счастья.

Медленно, не оглядываясь иди по вытоптанной тобою тропе, и в таежной чащобе ты отыщешь волшебный цветок. Не торопись, осторожно, не касаясь пальцами трех тонких стебельков, выкопай его сочный белоснежный корень. Затем, подставив веселому ветру лицо, всмотрись в дальнюю даль, и перед тобой откроется вершина вершин. Не зная страха, молча взберись на крутой перевал, где одинокими глыбами стоят две скалы — зеленая и белая. Ветер и дождь придали белому камню облик великана коня, а зеленому — обличье могучего алыпа. Отломи один из стеблей волшебного цветка, пожуй его и, подойдя к белой скале, смажь чудесным соком висок каменного скакуна. Затем пожуй второй стебелек и смажь макушку зеленого камня, а третий стебель хорошо разжуй и проглоти. И тогда обретешь ты брата, нареченного Хулатаем, и его верного друга, богатырского коня Хара-Хулата, а перед тобой откроется дорога надежды и сбывающейся мечты.

Потом вернись в свой травяной шалаш, — продолжала свою речь вещая птица, — и ты увидишь огромный каменный сундук с девятью замками. Быстро открой его крышку, и твое убогое пристанище озарится волшебным сиянием, которое излучает жемчужный наряд. Не удивляйся; надень на себя блестящее одеяние и, взяв в руки белоснежный платок с золотою каймой, трижды обойди вокруг шалаша и трижды взмахни чудесным платком. И тотчас перед тобой распахнется дверь огромного белого дворца. А теперь запомни мой последний наказ. Нельзя тебе одной под крышей нового жилища встретить зарю завтрашнего дня. Лишь только начнет склоняться к земле огнеликое солнце, ты обернешься светлокрылой птицей и полетишь в дальнюю даль, где нет стужи и зноя, где не падают листья и не вянет трава, где царит вечный покой и тихая радость. Но прежде чем проститься с тобой, я открою тебе одну важную тайну. Ты — дочь мудрейшего из мудрых, могучего алыпа Албыгана, павшего в честном бою от руки кровавоглазого Юзут-Хана, а прах твоей матери, прекрасной Ай-Арыг, злые недруги кинули на холодную землю, твой брат — возгордившийся и непокорный Хулатай был превращен народным проклятием в обросший зеленым лишайником уродливый камень. Запомни это, лунноликая, и знай, что родители дали тебе звонкое имя — Чарых-Кеёк. Я знаю, что скоро придут добрые времена на землю твоих предков. Голубые ручьи сольются в безбрежное море, а у подножия островерхих гор будут пастись несметные стада белого скота, и люди забудут о страхе, бедах и войнах.