О, Брат - [11]
И все выше возносил слово свое, и смотрел на него снизу брат хмуро:
«Вот, не ведает тщетности проповедей своих… И ему отдана любовь отца!»
Но не слышал Авель дум потаенных:
— Что для Него ярость языка твоего? Опрокинул ты сосуд гнева, и потопляет ум твой, как река в половодье, и с ростом вод этих темных тают силы твои. Дар же не увеличивается и не умаляется, не алчет, как ты, и не утомляется, и не прекращает дел своих ни днем, ни ночью, и нет светильника при Нем! Оглянись вокруг: разве ветвь тяготится разлукой с плодом? разве сетует небо о дожде упавшем? Остается в воздухе благоуханье цветка, и птица не забирает песню свою. Ты же исчислил усилья свои, — подумай, кому предъявляешь счет свой! Умерь желания свои, брат, обуздай их, как осла несмысленного, ибо не слушая, уносит в пропасть! Забудь о чреве и насыщай сердце, и это будет жертвой, приятной Ему!
И отмахнулся Каин, как от мухи назойливой:
— Упокой слово свое, ибо я удовлетворен сказанным. И тишины хочу между словами.
И молчали. И стояли ослы бессловесные, и мухи уязвляли их в глаза, и трясли головами, и спины их были покорны ноше своей. И источник пел свою песнь все тише, ибо истощился. И не было травы растущей, лишь солнце растило лучи свои.
И приблизился Авель, чтобы обнять брата, и сказал:
— Расположено ли твое сердце так, как мое к твоему, брат? Если так, дай руку свою!
И уклонился Каин от объятий, и не дал руки, вид сделав, что поправляет на осле поклажу. И сказал, глядя в землю: вот, дню скоро конец, и надо идти.
10
Когда же осталась половина пути, сели отдохнуть. И смотрели в сторону дома, и скрыт был холмами бестравными. И не было сил отгонять назойливых, и слетались на дух ослиный, и тучи их были над головами. И садились на тело, и уязвляли в лицо, но не мешал Каин пиру их, силы берег, чтобы дойти.
И мысли в голове роились сильнее оводов докучных — вот, дойдут, и выйдут отец и мать и скажут брату: милость Дарующего на тебе, сын наш, и будь опорой нам, ибо угаснут без тебя светильники плоти нашей… И на руках будут носить, и на коленях ласкать. И нарушит Адам слово свое. Ибо, если не сдержал слова, Ему данного, как тогда подтвердит сыну обещанное? И скажет Авелю, младшему в доме: «Ты — первый, и все мое — твое! Подлинно ты кость и плоть моя, от тука земли обитание твое и от росы небесной свыше!»
И следили за Авелем глаза черные, сверкали из–под руки, лицо прикрывшей: вот, прислонился к ослу лежащему, очи возвел, и у губ свирель. Одна забота у брата — источать звуки. И овод не трогает плоти его, словно не человек он, пот выделяющий. Звук ли льющийся охраняет его, или кровь его не влечет сосущих?
И сказал Каин в сердце своем: вот, один отец у нас, и одна мать, но ты взял себе светлое, а я темное. И нет волос на груди твоей, и не сбирается пот в них росою соленой, и на запах твой не летят, ибо нет его. Кудри твои — облако белое, мои же — чернее тучи. Ты забрал себе день сияющий, а я — ночь беспросветную, но глаза филина не даны мне, как и тебе — очи орла! И Невидимому отдал ты сердце свое, и мое хочешь отдать со своим вместе, и не постигаю: з а ч е м д а р Д а р у- ю щ е м у?! Вот, имеет все, и зачем Ему сердце мое, ибо сам же дал мне во владение! И как мех винный, ссохлось от зноя… И земля не рождает мне, и не смотрят отец и мать в сторону мою, и все взоры их на тебя, ибо хотят вернуть Сад утраченный! Дети!..Один я. Один на земле стою и не гоняюсь за облаками изменчивыми…
И не ведал Авель мыслей брата, ибо слышал только свирель свою. И звук от земли поднимался к небу, как дым жертвенный вился. И трели взошедшие наполнили воздух, и не стало холмов обнаженных. Собрала свирель все звуки земные, и сменяли друг друга… тихие удары спелых яблок о землю, плеск вина, ветер, гуляющий по пшенице, теплые волны ее, бегущие далеко… Легкие шаги Евы, вставшей рано, воркованье птицы, слетевшей к зернам… Тонкий крик голого существа в корзине, топот убегающих ног, и смех Адама вослед: «Да постой же! Это брат твой…»
И зажал Каин уши и оборвал пуповину звука, идущую к нему от свирели брата. И не стало сада звенящего, и были везде холмы, седые от солнца. Но Авель не прекращал мелодии своей, забыл, видно, и о брате, и о доме близком, захваченный звуком при восхождении его от земли.
И осталась внизу земля, и сказала оттуда: грудь моя да будет тимпаном твоим, человек… И горы дрогнули в величии своем: станут скалы для тебя кимвалами громогласными! И солнце протянуло лучи свои: вот струны тебе, положи на них руку свою, и сыграют песню восхода!
Но сказал Авель в сердце своем, игры не прекращая: не мне, пастуху, бить в тимпаны, ибо дана мне свирель моя. Не мне играть на гуслях солнечных, ибо придет ночь и исчезнут струны.
Пусть лягут все голоса земные на камень жертвенный, и сгорят на огне и станут пеплом. Хороши и тимпан, и кимвалы звенящие, и свирель сладкозвучная, но лучше всех сердце ликующее!
Слушайте меня, горы, внимайте мне, холмы! Соберитесь все, прячущиеся от солнца, и не бойтесь взгляда его! Слушайте, ибо полон я светом отраженным, как луна в полноте своей! Как вода ловит уходящий свет, так трепещет сердце мое и подвиглось с места своего, и дыхание мое стало звуком звучащим!
Сегодня многие христиане сражаются с серьезными сомнениями, касающимися их веры и их церкви. Это касается и христиан – адвентистов седьмого дня, в особенности в западном мире. Многие оставляют свою церковь или же оказываются «на грани» того, что они уйдут из церкви. Эти люди пытаются решить, что они сделают: тоже уйдут или найдут мужество остаться. Книга, которую вы держите, написана для таких людей.
Верстка Минеи Праздничной выполнена с сентября месяца и праздника Начала индикта по август и Усекновения честныя главы Иоанна Предтечи. Даты подаем по старому и (новому) стилю. * * * Данная электронная версия Минеи Праздничной полностью сверена с бумажной версией. Выполнена разметка текста для удобочитаемости; выделено различные образы слова МИР: мир (состояние без войны), мíр (вселенная, община), мν́ро (благовонное масло).
Богословско-литературное наследие Леонтия Византийского, знаменитого богослова и полемиста VI века, до сих пор остается недостаточно изученным в России, между тем как на Западе в XIX–XX вв. ему были посвящены десятки исследований. Современному российскому читателю известны, пожалуй, лишь краткие упоминания о Леонтии в трудах протоиерея Георгия Флоровского и протопресвитера Иоанна Мейендорфа. До сих пор нет полного русского перевода ни одного трактата Леонтия Византийского... Не претендуя на полноту и окончательность, предлагаемый ныне сборник исследований призван дать современному российскому читателю необходимые сведения о составе «Леонтиевского корпуса» (Corpus Leontianum), его предполагаемом авторстве, структуре и содержании входящих в него богословских трудов. *** Редакционный совет Центра библейско-патрологических исследований (программа поддержки молодых ученых ВПМД) Отдела по делам молодежи Русской Православной Церкви: Иерей Сергий Шастин (настоятель Крутицкого Патриаршего Подворья, Председатель Всероссийского православного молодежного движения и Братства Православных Следопытов) Диакон Михаил Першин (директор центра, заведующий информационно-издательским сектором Отдела по делам молодежи Русской Православной Церкви) Иерей Сергий Осипов (технический редактор) Проф.
Впервые я познакомился со Спердженом, купив его книжку в букинистическом магазине в Ливерпуле в 1950 году, хотя после этого потребовалось еще несколько лет, чтобы я по-настоящему узнал его. На моей книжной полке стояли несколько его книг, и мне, тогда еще молодому христианину, нравилась горячая вера их автора, но по большей части я все же воспринимал Сперджена как чудо-проповедника чуждой мне викторианской эпохи. Тогда я был согласен с одним современным писателем, сказавшим, что «в век скучных английских проповедей Сперджен говорил захватывающим, богатым, метафорическим языком». К трудам Сперджена я относился как к обычным современным христианским книгам с евангельским содержанием, разве что их было слишком много.
Творения святителя Иоанна Златоуста с древности были любимым чтением жаждущих премудрости православных христиан, не утратили они своей актуальности и сегодня. В этом сборнике помещены выдержки из творений святителя по самым разным темам: о любви к Богу и ближнему, о добродетелях и страстях, об отношениях в семье и воспитании детей. Книга рассчитана на самый широкий круг читателей.
Протоиерей Георгий Флоренский (3893—1979) — русский православный богослов, философ и историк, автор трудов по патристике, богословию, истории русского религиозного сознания. Его книги «Восточные отцы IV века», «Византийские отцы V—VIII веков» и «Пути русского богословия» — итог многолетней работы над полной историей православного Предания, начиная с раннего христианства и заканчивая нашей эпохой. В книге «Византийские отцы V—VIII веков» автор с исчерпывающей глубиной исследует нравственные начала веры, ярко выраженные в судьбах великих учителей и отцов Церкви V—VIII веков.Текст приводится по изданию: Г.