Ньювейв - [95]

В том же, 1987-м году, летом, я делал серию концертов уже на московском Фестивале молодежи и студентов, в специальной культурной программе «Прок», на которых присутствовала толпа мировых звезд; на выступлениях наших групп постоянно появлялся Милош Форман. Дело это было в Доме Кино. Стас Намин, у которого уже был свой рок-центр «SNC» и Зеленый театр под рукой, поставил нам аппарат и ударную установку бесплатно, и Густав во время концерта «Кино», размахавшись палочками, пробил пластик малого барабана. Стас был известен своей темпераментностью и резкостью, он наехал на Густава, а Ольга Мамонова, возмутившись происходящим, метнула в Намина бокал с вином, что ей сошло в тот раз с рук.

Тогда был период максимального внимания иностранцев к советской неформальщине – и шло оно через визуальное, моду и музыку. Контакты с американцами налаживались ещё с доперестроечных времен. Году в 83-м приезжали саксофон-квартет «Rova» из Калифорнии; об их похождениях в «империи зла» снимали фильм – и с штатниками было очень интересно общаться. Организовывали эти тусовки культуртрегеры Питера, Алик Кан и Ефим Барбан, редактор выдающегося по качеству журналистики самиздатовского журнала «Квадрат». Ну и, конечно, асы – Ганелин, Чекасин и Тарасов – продолжали оставаться в центре нашего внимание до первой половины восьмидесятых.

Отдельно нужно сказать о Джоанне Стингрей, появившейся у меня в квартире вместе с Гребенщиковым в 1984-м году. Она на той волне интереса Запада к советскому андеграунду стала маленьким Колумбом, открывшим целый пласт музыки из неведомой страны с неплохими музыкантами и ленинградскими «Новыми Художниками». В 1987-м случилось судьбоносное событие в истории «Звуков My»: появление на нашем горизонте (с подачи того же Троицкого), Брайана Ино. Бывший клавишник «RoxyMusic» оказался одним из немногих людей, который «въехал» в «Звуки My» и вывез на Запад. Записывать русских в Англии его маленькому лейблу Opal Records было накладно, и англичанин арендовал абсолютно неприспособленные для рок-музыки студии ГДРЗ на улице Качалова. Весной 1988-го мы вдвоём с Мамоновым поехали сводить альбом в Лондон, в Air Studios, к самому Джорджу Мартину! Петр уже тогда делал только то, что хотел, категорически отказываясь идти на какие-либо компромиссы с одним из лучших саунд-продюсеров современности, и уже тогда стало понятно, что работать с неадекватными русскими иностранцам будет очень непросто. Но альбом-таки был выпущен; в США его дистрибуцию взяли на себя монстры из Time Warner Inc. Разошелся он сорокатысячным тиражом, что очень неплохо даже по западным меркам. При этом сто тысяч купленных американцами пластинок Бориса Гребенщикова были далеко недостаточными по цифрам продаж. В отличие от Мамона, Борис был вынужден спеть почти все песни на английском, и на лидера «Аквариума» Columbia Records потратила не менее двух миллионов долларов… Потом у «My» была Америка, два гастрольных тура и поездки во Францию с ленинградцами; вместе с «Кино» и «Аукцыоном» мы поучаствовали в крупном рок-фестивале в городе Бурже. После совместных со «Звуками» гастролей по Италии Цой зарёкся метать бисер своих загадочных песен перед «буржуазными свиньями». Пластика Мамонова и «пидорский балет Гаркуши и Весёлкина» радовали глаз европейцев, но строгая статика концертов «Кино», без понимания великой лирики Виктора, вызвала на Западе интерес лишь у самых умных журналистов.

А развивалось-то все не так гладко. В марте 1985-го года скончался Черненко, и Горбачев, который ему пришел на смену, начал очень осторожно. Московский Фестиваль молодежи и студентов летом 1985-го прошел в достаточно прохладной атмосфере и под усиленным контролем силовых ведомств. Стрем был полнейший; и не смотря на то, что комсомольцы уже решили нас привлечь к своим программам, недоверие считывалось по воздуху и взглядам. В родном «Эрмитаже» сыграть нам так и не дали – но пригласили на концерт «БлэкУхуру», с крутым британским регги-саундом. Как только «My» присели на лавочку, тут же по бокам зависла пара молодых комитетчиков. В сад же пускали лишь по спецпропускам, и атмосфера была, как в ещё дохрущёвский период. Много музыки и ещё больше ментов, но стоит сказать, что уже в 85-м, в 86-м году все же дали «зеленый свет»: «Мелодия» стала предлагать издаваться новым группам – и первой ласточкой стал альбом Greatesthits «Аквариума». Молодежная редакция ТВ, которой заведовал Виктор Крюков, вместе с Андреем Кнышевым, «пробила» молодежную программу «Веселые ребята», в которую сразу же попал «Центр» с первыми своими клипами и «Аквариум». Сергей Лобан чуть позже сделал интересным эфир «До 16-ти и старше». Они были первыми, кто выпустил новую вольницу на советском ТВ. В. Л.нинграде оперился «Музыкальный ринг», и туда внедрил свою «Поп-Механику» Сергей Курехин и, опять же, блеснул «Аквариум». Но препоны ставились консерваторами до 87-го года везде, вплоть до того момента, когда рок-группы стали собирать стадионы и приносить нищающему на глазах Советскому Союзу неплохие деньги.

Началось молодежное кино, потому что киностудии всегда были эдаким государством в государстве, а успешные фильмы приносили огромные деньги. Поэтому, если не было откровенной порнухи и антисоветчины, то цензуру проходило всё. Так было и с фильмом «Начни сначала», второго фильма с участием Макаревича: борьба «за и против» на заседаниях худсовета «Мосфильма» с приходом нашего дорого Горби теперь чаще завершалась положительным решением. В андеграунде все стало существовать относительно безопасно, но появились новые искушения. Часть музыкантов была за социализацию через гос-рок-институции; вожаки неформальных менеджеров были против какой-либо социализации вообще. И какое-то время оба крыла просуществовали бок о бок. Советская власть в целом была представлена на эстраде неаппетитными артистами, и появление таких модных групп, как «Браво» или «Бригада С» придавали ей современный вид и стильный аромат.