Ньювейв - [87]

Милиция, приходившая на странный шум с целью проверки, увидев нас, красавцев, дала добро, но попросила особо не озорничать, что мы и делали. Кстати, именно со Стерном и этой программой мы по приглашению организатора Андрея Борисова успешно выступили в первый день гастролей Sonic Youth в «Орленке». Потом реальность начала катастрофически ускоряться и уплотняться уже совсем несоветскими событиями. Были тувинские друзья шаманы, поездки в Бурятию, первые клубы и «Новый цирк» с Сашей Малковым и «поющими лезиргинами». Записи, концерты, отбывающие за границу друзья, та же, единожды ставшая чешской, группа «Шпинглет»… и много много всего. Наверное, последним советским бумерангом, вернувшимся из пространства, стал винил, чудом записанный на разваливающейся фабрике «Мелодия».

М. Б. Спасибо вам, Игорь, за увлекательный рассказ.

И. Ш. Вам большое спасибо, Михаил.

Александр Липницкий

Фото 15. «Звуки My» на даче у А. Липницкого, фото Юрия Татаринова,1984

А. Л. Детство, московские пятидесятые. Дом моей бабушки в Воротниковском переулке и Большая Молчановка на Арбате; разные дамы с собачками на собачьих площадках, перепаханный строящийся Калининский проспект, претендующий на звание правительственной трассы вместо улицы Горького… Старый Арбат тогда был совсем не пешеходным. Воздух тех лет описывать сложно, но что-то было схвачено советскими кинематографистами в фильмах «Я шагаю по Москве», «Москва слезам не верит», «Моя семья» (где в главной роли Папанов, а одного из сыновей сыграл Бортников). Там была отображена та, послевоенная Москва. Мне, как и многим москвичам, близки по духу песни Высоцкого того периода. Тем более, что в конце пятидесятых моя мама была уже знакома с Высоцким; значительно позже он появился у нас дома и были общие друзья, скорее девушки. В 1958-м году мои родители развелись, мне было шесть лет, мы с мамой и братом Володей переехали на Каретный Ряд. Так что детство поделилось на арбатские дворы, где мне первый раз удалось погонять со старшими мальчишками в футбол, Каретный и сад «Эрмитаж», где мы сейчас и сидим. Смена декораций, смена ощущений, но в меру; мне повезло, даже моя бабушка, актриса Татьяна Окуневская, считала меня исключительным счастливчиком. Потому что, действительно, в Москве за шестьдесят четыре уже года мало кому удавалось так долго не менять место обитания. Особенно, если ты жил в центре города, который перетерпел массу перестроек и расселений.

Я жил достаточно комфортно, потому что мои предки очень потрудились, чтобы их внуки жили хорошо. Это, в первую очередь, врач-гомеопат Теодор Михайлович Липницкий, знаменитый тем, что написал единственный труд по проблемам этой темы. Он был человек великодушный и практичный, потому был и преуспевающим. Две трети заработка отдавал стране, но зато имел право на частную практику. Революция прошлась по многим веткам московских семей, подравняла их. И, как сказано у Шекспира, если не ошибаюсь, в «Ричарде Втором»: «Правитель должен, как садовник, отсекать старые ветки, чтобы давать пробиться лучшим молодым росткам». И так получилось, что еврейская половина моей семьи получила мощный социальный лифт от этой революции, и дед сполна этим воспользовался и реализовался. Построил дачу на Николиной горе. Особое для Подмосковья место… Я, кстати, принимал участие в создании двухтомника по этому микрокосмосу советского периода с фотоархивами и рассказами старожилов. Но ввернемся к Москве, точнее – к саду «Эрмитаж». Здесь я и ощутил первые признаки стиля и того же битничества. Я видел там стиляг; они приходили к нам домой, поскольку отец после развода вел достаточно вольную жизнь и водил нас с братом с собой: в моднейшие ресторации «Гранд отеля» и «Националя». Дед же, как я уже теперь понимаю, формировал во внуках чувство прекрасного, показывая нам уникальные интерьеры «Арагви» и «Пекина». Грузинская кухня нам нравилась, а вот китайских деликатесов мы панически боялись! Мы видели всю эту публику; она представляла собой «стиль советского шика», который был откровенно несоветский. И, будучи «центровым», я испытал недоумение и ревность, подружившись с Васей Шумовым, который назвал свою группу «Центр». Какой там центр! Шумов до женитьбы на француженке жил в Измайлово…

Настоящее центровое окружение было стильным и элегантным. Вообще, красивые женщины были главенствующей темой в нашей семье, которая определялась не только кино-звездой Татьяной Окуневской, но и моей второй бабушкой, Анной Липницкой, невероятной модницей. Это не только внешний вид, но и соответствующий, элегантный стиль жизни и высокий уровень информированности. Например, не могло такого быть (как это, увы, происходит в наши дни), чтобы кто-то из модной и богемной среды был согласен с генеральной линией партии и правительства. Такие люди не могли бы, по определению, радоваться тому, что «Крым наш». В душе все были диссидентами и это даже не обсуждалось. Все знали, что европейские и общемировые гуманистические ценности – единственное будущее нашей страны. И такое отступление от этой линии в текущем 2014-м году, конечно, огорчило бы в первую очередь моего деда Липницкого. Он, слушая «Голос Америки», всегда говорил отцу: «Дима, если только Советы начнут отпускать евреев, ты сразу же увези отсюда моих внуков. Будущего у этой страны нет». Прогноз, как многие сейчас ощущают, недалек от истины, но все же тогда была оттепель. Так что, семья у нас была явно не рядовая, а впрочем, типичные московские интеллигенты.