Ньютоново яблоко - [13]

Когда Мария Ивановна поставила четыре, класс удивленно охнул. Круглого «четверка» ударила по самолюбию.

– Мария Ивановна, не ставьте пока ничего. Я вам в следующий раз расскажу и что мелким, и что так.

– Садись, Синицын, четыре.

– Но мы этого не учили, – с отчаянием произнес Владик.

Санька подпрыгнул на своей парте:

– Учили!

Швака приподнялся, чтобы посмотреть, как Мария Ивановна поставит «историческую» отметку. Вот занесла руку… Поставила.

– Учили! – крикнул он.

Класс подхватил.

Ребята забыли, что находятся не на стадионе, и начали громко скандировать: «У-чи-ли! У-чи-ли!».

Это была и месть Круглому за то, что он их тогда предал, передав найденный танк пятому «Б», и за то, что он отказался собирать бутылки, и вообще это было большой школьной справедливостью.

Мария Ивановна дала стихнуть возбуждению и спросила:

– А вообще, Синицын, какой предмет ты больше всего любишь?

Круглый весь ушел в себя. Он еще не успел осмыслить произошедшей с ним катастрофы. Он не понял, не расслышал, о чем его спросили.

– Мы этого не учили.

В классе мстительно засмеялись:

– У-чи-ли! У-чи-ли! У-чи-ли!

«А, действительно, какой предмет он больше всего любит? – подумала учительница. – Соня Козловская, например, очень любит географию, а по математике получает четверки и иногда тройки. Зебриков – тот вообще любит то, чего не проходят в пятом классе. А что любит он, Владик Синицын? И что это вообще за термин «круглый отличник»?.. Он, этот Владик Синицын, как-то успевает любить все предметы и наверняка поэтому не любит ни одного. А скорей всего он любит арифметику в лице бесконечных пятерок, заполняющих его дневники и табели».

На перемене Швака догнал Марию Ивановну недалеко от учительской:

– Мария Ивановна, чешное шлово, я никогда больше не приду на географию, не выучив урока. Я, шнаете, как вошмушь! Мне Шонька помошет. Я ее попрошу, и она помошет.

И тут Мария Ивановна поступила совершенно непедагогично. Она потрепала Шваку за волосы, потрогала свои толстые некрасивые очки.

– Знаешь что? – оглянулась на учительскую, улыбнулась. – Только ты никому не говори… Я тебе разрешаю иногда не выучить урока. Ну, например, когда ты увлечешься своими камнями, как в прошлый раз. Ты ведь тоже очень занятый человек. Иногда и ты можешь не успеть все выучить. Главное не в этом. Главное, чтоб ты назубок знал что?.. Что такое настоящая дружба…

Швака заговорщицки посмотрел по сторонам и шепотом спросил:

– Это вы про Круглого и про Анну Елисеевну?

– Почему ты так подумал?

– Мы шлышали, как вы ш ней шпорили.

Швака обладал удивительной способностью подслушивать самые неожиданные разговоры. И не только подслушивать, но и запоминать, хотя он этого и не хотел. Он сам удивлялся этой способности. И, наверное, если бы уроки не объясняли, а говорили по секрету, а он бы их не слушал, а подслушивал, то в два счета стал бы отличником. Но, к сожалению, уроки – это не так интересно, как разговор одной учительницы с другой.

– Но кто же это мог слышать?

– Чешное шлово, я не подшлушивал. Прошто у меня такой шлух. Я шел мимо…

– И ты все, все слышал? – ужаснулась Мария Ивановна.

– Не, не вше…

– А впрочем, все, что я там говорила, правильно.

Швака виновато опустил глаза.

– Мария Ивановна, а зря вы ему не поштавили двойку.

– Кому?

– Круглому.

– А ты думаешь, ему надо было поставить двойку?

– Конешно.

– За что же?.. Он хорошо отвечал.

– А за друшбу.

– Но я преподаю географию.

– Нет… И друшбу тоше.

8. Санька-миллионер

Несколько дней на «Карамбаче» ничего не предпринимали. Директор тоже молчал. На всех переменах друзья торчали около директорского кабинета и всякий раз с энтузиазмом кричали:

– Доброе утро, Ванкстиныч!

Иван Константинович отлично понимал, откуда вдруг взялись столь необыкновенная вежливость и предупредительность. Но что он мог сделать? Автотрест сразу согласился подарить школе списанную полуторку, но почему-то тянул с передачей. И директор молчал, не желая раньше времени ни огорчать, ни обнадеживать пятиклассников. А если по-честному, то он хотел им сделать сюрприз. Поэтому, здороваясь с мальчишками, он делал вид, что не замечает их красноречивых взглядов.

Директор злоупотреблял терпением друзей. На «Карамбаче» было затишье перед бурей. «На директора надейся, а сам не плошай», – придумали они пословицу и принялись лихорадочно искать новые пути к решению финансовой проблемы.

– Зря только ньютоново яблоко съели, – пожалел Зебрик.

– Думали, не понадобится, – вздохнул Санька.

Это открытие произошло так же неожиданно, как и тогда с бутылками. Но на этот раз помогла открытию не книжка, а сама Леночка Весник. Последнее время она как-то странно поглядывала на Саньку. Он уже стал подумывать, не догадалась ли она, что ее «Граф Монте-Кристо» вымазан постным маслом. Но Леночка об этом не догадывалась. Она смотрела так на Саньку совсем по другому поводу. Вырвав тогда у Владика Синицына галстук, она теперь не знала, как его отдать Саньке. С Владиком она тоже перестала дружить и ходила из школы домой одна. Красная косынка с маленьким чернильным пятнышком лежала в ее портфеле и мешала жить. Однажды Капелька не выдержала, догнала Саньку и сердито спросила: