Нусантара - [75]

По поверхности воды проплывает стройной цепочкой стайка аргонавтов — головоногих моллюсков, родственных осьминогам. Они покоятся в тонкостенных, спирально закрученных раковинах-корабликах и чуть шевелят высовывающимися щупальцами.

Голубой цвет воды сменился бурым, мы попали в поле бактериального цветения и плывем словно в супе. Простым глазом видны длинные бактериальные цепочки, похожие на какие-то разварившиеся волокна. А вот здесь, вблизи разрезающего воду форштевня, на поверхности видны брызги, будто идет дождь. Сукарно удивлен. Ведь над нами чистое небо.

— Погодите, вот стемнеет, и море будет светиться, притом мелким точечным свечением, — говорю я ему.

Так и есть, в темноте у форштевня вспыхивают голубые точки. Это мелкие рачки понтеллиды, живущие у самой поверхностной пленки, подпрыгивают и светятся от раздражения создаваемой судном водной струи. Вот проплыла, сверкая голубоватым светом, красивая большая медуза. Взлетающие в темноте летучие рыбы имеют какой-то призрачный вид.

Почти трое суток плавная мертвая зыбь сменялась жесткими толчками небольших, но крутых волн. Кое-кто заметно поскучнел. Но и платившие дань морю, и те, кто не укачивался, — все мы изрядно устали, когда наконец на горизонте показались пальмы Унауна. Из-за встречного ветра и волнения мы добрались сюда гораздо позже, чем рассчитывали.

На подходе к острову наш катерок налетел на коралловый риф, но его железному корпусу это было не очень страшно. «Полный назад» — и мы снова на чистой воде. Оборванные лодочники машут нам руками, указывая правильный путь. Катер на якоре, и мы готовы к высадке. Что-то ждет нас в этом затерянном уголке? Пока единственное желание — вымыться поскорее. Николай удрученно шепчет мне:

— Забыл в Манадо рекомендательное письмо Катили к здешнему радже…

— Что ж поделаешь?

На берегу толпа. Вокруг катера крутятся прау, несколько полуголых лодочников взобрались на борт и церемонно принимают угощение — сигареты. Угощают и нас местными сигаретами кретек, в которых к табаку примешана гвоздика. Их содержимое потрескивает при сгорании, а табачный дым имеет ароматный, но какой-то маслянистый привкус. Появляются официальные лица в мундирах цвета хаки, с погончиками — обычной форме индонезийских чиновников. Один из них — начальник администрации острова, бывший раджа, другой — представитель губернатора Среднего Сулавеси, прибывший из города Посо специально, чтобы принять нас. Мы не сразу разобрались, кто из них кто, тем более что оба они не говорят, хотя немножко и понимают, по-английски. Вероятно, раджа вот этот элегантный молодой человек со стэком, у него очень непринужденные манеры и породистое лицо. У второго же, более пожилого, повадки и внешность типичны для озабоченного чиновника. Он-то и оказался бывшим раджой.

На берегу нас сопровождает довольно многолюдная толпа. Двигаемся по чистенькому поселку мимо складов копры и плетенных из бамбука домиков к резиденции начальника администрации. В большой комнате нас усаживают в удобные ротанговые кресла. Большинство сопровождающих размещается в соседней комнате и на веранде, все окна заполняются любопытными рожицами ребятишек. В дверях вырастает стройная, подтянутая фигура молодого человека, тоже в мундире. Четко и громко, чтобы было слышно во всех помещениях, он рапортует, очевидно, о прибытии экспедиции и ее задачах. Уставшие от утомительного рейса наши индонезийские спутники ничего нам на этот раз не переводят. Разбираем только свои почти не перевранные фамилии и интернациональные слова, которыми богат современный индонезийский язык. Экспедиси, вулканологи, геолога, биологи. Улавливаем и кое-какие индонезийские слова: ильмиа — научный, лаут — море, гунунг-апи — вулкан, каранг-каранг — коралловые рифы. Потом произносит приветственную речь Мохаммад, начальник администрации, за ним — представитель губернатора из Посо и другой представитель другого губернатора, сопровождавший нас из Манадо. С небольшой речью по-английски выступает Николай, потом говорит старший из наших индонезийских спутников доктор Сурьо.

Снова выходит на середину открывавший заседание молодой человек, начальник службы информации острова господин Бакир Рента, и представляет нам собравшихся, затем вызывает по одному различных должностных лиц из соседней комнаты. Начальник правительственной конторы по заготовке копры, управляющий кокосовыми плантациями, диспетчер порта, начальник почты, учитель «первичной» школы, учитель «вторичной» школы, фельдшер, единственный на острове полицейский. Каждый из нас пожимает двадцать пять — тридцать рук. Наконец нас разводят по квартирам.

Мое жилище оказалось тут же рядом, в большом, несколько обветшалом доме с огромной верандой и еще более огромной кухней. Очень приветливый и смешливый хозяин в цветастом саронге. Он неплохо говорит по-английски, как и его сестра, вставляющая, правда, в речь и немецкие слова. Хозяин уже немолод, но у него обезоруживающая детская улыбка. Он хлопочет, чтобы создать мне максимум возможного комфорта.

Вскоре ко мне пришел Репга и сказал, что обеспечение гидробиологических работ поручено ему. Он уточнил время завтрашнего выхода в море, а пока предложил прогуляться по поселку. С гордостью показал мне стадион с футбольным полем и площадками для баскетбола и бадминтона, две школы, мечеть. Объяснил, что вся экономика острова основана на копре — сушеной мякоти кокосовых орехов, другие же отрасли сельского хозяйства и рыбная ловля служат лишь для обеспечения собственных потребностей островитян. На острове пять тысяч жителей, живущих здесь, в поселке Унауна, и в прибрежных деревнях-кампонгах Кололио, Урундаку, Бамбо-аву. На острове нет ни воровства, ни других серьезных правонарушений.