Нусантара - [76]

С утра началась обычная работа. Геологи отправились с ночевкой в кратер вулкана. Их сопровождала чуть ли не половина населения Унауна. Другая половина наблюдала с берега и с прау за подводными гидробиологическими работами на коралловом рифе, том самом, на который при подходе к острову напоролся наш катер. В последующие дни геологи работали на горячих вулканических источниках — фумаролах, а затем отправились на соседний архипелаг Тогиан. Мне же хватало работы и здесь: под водой, в сказочном коралловом саду, а также и на подводной фумароле, где похожие на бабочек коралловые рыбки плавали, не обращая внимания на окружавший их поток серебряных пузырьков. Была и «сухопутная» работа на литорали.

Всюду меня сопровождал оперативный и обязательный Ренга. Он организовывал то выходы на катере или на прау, то прибрежную поездку на грузовике, а в труднопроходимых местах — на быках зебу. Нашу походную лабораторию мы развернули на веранде. Здесь было прохладнее. Отсюда удобно наблюдать за неторопливой жизнью поселка, благо дом наш находился в самом его центре. Вот проехал на велосипеде, трубя в большую раковину, торговец рыбой, мальчишка провел на веревочке краба, как водят у нас на прогулку собачонок. Однажды появился на велосипеде Ренга. Он останавливался на каждом перекрестке и что-то кричал. Увидев, что я обратил на него внимание, он медленно повторил свою информацию по-английски, хотя было очевидно, что я ею не воспользуюсь. Объявлялось, что завтра необходимо привести на вакцинацию всех зебу.

Деревянный катер «Посо Данау» («Озеро Посо») был бы очень удобен для работы, если бы капитан его не боялся коралловых рифов. Он норовил бросить якорь где-нибудь в сторонке, и только к концу работ мне удалось одержать большую победу. Катер встал на якорь над самым рифом, именно в той точке, которая мне была нужна. «Посо Данау», присланный губернатором Среднего Сулавеси, нас очень выручил, поскольку единственное на Унауна моторное судно было отправлено на Сулавеси для ремонта и затем «натурой» отрабатывало стоимость этого ремонта, а на нашем железном катере геологи ушли на Тогиан, где в прошлом, судя по литературе, было гнездо пиратов, наводивших ужас на весь архипелаг.

Когда я погружался под воду не с катера, а с прау, то, как и в Амуранге, над местом погружения обычно останавливалось около десятка лодок с любопытными, и мне приходилось старательно лавировать среди них. Правда, и здесь Рента очень быстро навел порядок, заставляя все прау держаться на некотором расстоянии от подводного пловца.

Единственный на острове грузовик стоял до нашего приезда в бездействии из-за отсутствия бензина. Теперь он был в нашем распоряжении, и жители ездили вместе с нами по своим делам или просто прокатиться. Пассажиры располагались в ротанговых креслах, поставленных в кузове. Шофер неизменно останавливался у каждой лужи, чтобы долить воды в радиатор, а нередко приходилось вылезать всем, чтобы убрать заваливший дорогу ствол пальмы или фикуса. Путь до места работ и обратно протекал всегда очень оживленно, с шутками и песнями.

Деревни, в которых нам приходилось останавливаться, мало чем отличались от «столицы» острова. Те же аккуратные хижины на невысоких сваях со стенками из бамбука, окруженные зеленью кокосовых и сахарных пальм и гигантскими лопухами бананов. Внутри чисто, но обстановка, конечно, очень скромная. Здесь, на Унауна, крестьяне живут, пожалуй, несколько богаче, чем на Яве. Жители держатся просто, приветливо и с достоинством. Даже ребятишки не проявляют назойливого любопытства. Иногда кто-нибудь обращался ко мне. с речью, которую Ренга переводил всегда очень кратко и, увы, стереотипно: «Они очень рады, что вы приехали на Унаупа». Радушие действительно проявлялось во всем: и в мимике, и в жестах, и в готовности помочь. Очень быстро мы поняли, что когда крестьянин или рыбак приносит нам фрукты, попугая или рог из раковины, то не следует доставать кошелек, к чему мы привыкли на берегах Восточной Явы и особенно на острове Бали, где много туристов.

Работа нередко затягивалась дотемна. Иногда нас задерживал обед или ужин, который староста деревни устраивал в нашу честь. Поскольку фары грузовика не работали, на крышу кабины торжественно водружалась калильная лампа «Петромакс», дающая, к слову сказать, очень яркий свет. Эти лампы неоднократно выручали нас и во временных лабораториях, и при ночной работе на берегу.

Жители Унауна гордятся, и не без основания, двумя своими оркестрами. В одном играют взрослые, в другом — дети. Поют жители Унауна много и охотно. Песни их очень напевны и мелодичны. К сожалению, на Яве, да и на Сулавеси народные мелодии очень часто подвергаются безбожной джазовой инструментовке и синкопированию. Просишь иногда спеть или сыграть какую-нибудь национальную песню, но получаешь совсем не то. Какая же это индонезийская музыка? Оказывается, это все же песня Северного Сулавеси (или сунданская, или суматранская), но обработанная в американском стиле.

На Унауна, как и в некоторых других местах, национальные мелодии были почти совсем лишены этого американского налета и слушать их было очень приятно. Наряду с широко распространенной по всей стране «Бурунг какатуа» (птичка какаду) или известной и у нас песней «Страна родная Индонезия» (ее на каждом острове поют немножко по-своему) у жителей острова есть и свои собственные песни. Одна из них, песнь об Унауна, сочинена совсем недавно «начальником музыки» острова.