Нусантара - [72]

На следующее утро к нам явилось с визитом местное начальство — гражданское, военное, полицейское. В течение нескольких часов обсуждаем множество стоящих перед нами проблем, начиная от лодок и кончая нашим будущим меню. К сожалению, во всем Амуранге нет ни одного исправного катера. Работать нам придется на долбленках прау.

Тиво, уроженец этих мест, рисует мне схему расположения живых коралловых рифов. Они находятся довольно далеко от города. Договариваемся, что в дальние районы по западному берегу нас будут перебрасывать на машине. В восточной же части залива единственным нашим средством передвижения останутся прау, так как дорог там нет. А чтобы выйти на Томпаан и другие коралловые острова за пределами залива, Тиво постарается достать катер в Манадо и переправить его сюда на несколько дней.

Для лаборатории нам выделяют большую, просторную комнату рядом с канцелярией и небольшой сарай из гофрированного железа для нашего снаряжения. Жить же мы будем в половине маленького домика, состоящего из небольшой гостиной с непременными низкими креслами из ротанга, двух крохотных спален и, конечно, камарманди — умывальной комнаты. Электричества нет, водопровода тоже. Еду из ресторана и воду нам будут приносить бунги. У нашего жилья есть один существенный недостаток: окна выходят прямо на улицу, и перед ними уже теснится толпа глазеющих на нас ребятишек, к которой порой присоединяются и взрослые. Скрыться от этих взглядов можно лишь в спальне, окна которой наглухо закрыты ставнями. Все это искупается, однако, близостью к морю и месту стоянки прау.

Тиво ведет меня по городу и его ближайшим окрестностям осмотреться. Берег, как и в Манадо, сложен темным магнетитовым песком, почти лишенным фауны. Но уже в двух-трех километрах от нашего жилья, преодолев на лендровере непроходимую, казалось бы, пальмовую рощу, мы попадаем на берег коралловой лагунки. Шлепая по мелководью, благо сейчас малая вода, добираемся до вершины рифа. Он здесь, конечно, мертвый, иначе в самой внутренней части большого залива и быть не может. У меня разгораются глаза при виде разнообразных морских звезд. Здесь же длинные массивные голотурии, губки, похожие на украшения тортов, и сложные асцидии. Все это ютится на глубине полуметра (сегодня большой отлив), укрываясь в морской траве талассии, которую называют еще «черепашьей травой».

Тиво показывает мне руины португальского форта, построенного из больших коралловых глыб, — память о давнем непродолжительном, но оставившем много следов владычестве португальцев.

На следующее утро мы грузимся в длинную узкую прау, куда еле втискиваем все необходимое снаряжение. Похоже, что прау сделана из красного дерева. Кроме того, вся она изрядно вымазана рыбьей кровью. На другой прау нас сопровождают двое полицейских.

В каждой прау двое гребцов-рыбаков. Гребут они веслами с короткими рукоятками, сидя лицом к носу лодки. С места берут очень резво, но через пять-десять минут сбавляют темп и прау начинает двигаться еле-еле. Поэтому мы всегда норовили поймать ветер и двигаться под циновочным парусом. Для нас прау имеет ряд существенных достоинств. Ее низкий борт и расположенное под прямым углом к нему крепление противовеса очень удобны для выходящего из воды аквалангиста. Правда, два солидных бамбуковых бревна-противовеса в три раза увеличивают опасность стукнуться головой при выныривании. Когда я иду под воду, к нам часто подъезжают на лодках местные жители. Всем интересно посмотреть, что делает на дне белый туан в своем непривычном для них снаряжении. «Туану» же остается лишь помнить, что над его головой находится целый лес противовесов, креплений и узких лодочных днищ.

Осадка прау очень мала, и эта лодка может пробираться по самым мелким местам. Ходили мы обычно под парусом бесшумно, и поэтому не распугивали подводных обитателей. Часто у самого борта из воды выпрыгивал змеевидный сарган или красавец марлин, а однажды мы увидели распластавшееся на миг в воздухе огромное тело ската манты с двумя характерными выростами-рожками. Этого ската в одних местах называют морским ангелом, в других — морским чертом. Манта способна потопить даже очень большую лодку, свалившись на нее во время своих акробатических прыжков. В остальном же этот самый крупный из скатов вполне безобиден.

Марлин, или рыба-копье, похож в общем на своего родственника меч-рыбу, но отличается удивительно красивой синей окраской. Здесь марлин служит объектом промысла. Ловят его на удочку. Нередко рыбак проводит в ожидании добычи два или даже три дня в стоящей посреди залива на якоре прау. При удачном лове это искупается и размерами, и отличными вкусовыми качествами добычи.

Мне приходилось читать, что выскочивший из воды марлин насквозь пронзил своим копьем сидевшего в лодке человека, но это, конечно, следует считать роковой случайностью, а не сознательным нападением. В отличие от меч-рыбы марлину вовсе не свойственна агрессивность. Наблюдая за его стремительными прыжками и не менее изящными движениями под водой, пытаешься лишь подобраться к нему поближе и не думаешь о том, насколько остро его копье.