Нусантара - [70]

Очень выразительны тонкие тела и невероятно удлиненные конечности черной обезьяны-паука. Нельзя без смеха смотреть на семью носатых обезьян кахау. Благодушный самец с длинным отвислым носом настроен явно философски, две же его жены представляют полную ему противоположность — сварливые мещанки с сухими, обтянутыми лицами и острыми носами кухонных склочниц. У детенышей индивидуальность еще не выражена.

Многих представленных в зоопарке птиц мы уже видели в домах, вернее, в клетках перед домами яванцев, но здесь подобрана богатая коллекция попугаев, которые на Яве почти не водятся.

У туканов такие огромные клювы, что, кажется, им неимоверно трудно держать голову поднятой. Как известно, самцы туканов замуровывают самок в дуплах, так что снаружи торчит только голова, и кормят их все время, пока те высиживают птенцов. Я не знаю ничего безобразнее птенца тукана — это какой-то бесформенный бурдюк с головой и лапами. Сквозь тонкую полупрозрачную кожу, начисто лишенную перьев, просвечивают внутренности.

Но вот наконец пришел дождливый сезон, и однажды вечером разразился ливень. Мы сидели на веранде и увидели перед своими глазами стену воды. По дорожкам забурлили потоки глубиной в десятки сантиметров, а из залитых в саду нор устремились во все стороны знаменитые сурабайские крысы. Я нигде раньше не видывал таких огромных, упитанных и нахальных крыс, как в этом городе. Недаром Сурабайя — единственный город на Яве, который иногда посещает чума.

Сразу резко снизилась температура. Валентин поеживается от холода. (Холода! Плюс двадцать шесть градусов.) Между прочим, как это ни странно, в знойной Индонезии мы в общем-то физически от жары не страдали, хотя ощущали ее постоянно и по два, по три раза в день меняли рубашки. Но стоило тридцатиградусной температуре, ставшей для нас уже привычной, понизиться на несколько градусов — после дождя или при подъеме в горы на две-три сотни метров над уровнем моря, — нас начинала бить дрожь и мы по-настоящему мерзли.

Наконец приходит долгожданное англо- индийское судно «Аронда», зафрахтованное Индонезией. Оно совершает регулярные пассажирские рейсы Джакарта — Сурабайя — Макассар — Манадо. Манадо — столица Минахасы, самой северной провинции Сулавеси. Туда лежит наш путь.

И вскоре позади остаются причалы и стоящие на рейде торговые суда. Проплывают мрачные остовы судов, потопленных во время войны. Идем узкой частью Мадурского пролива мимо многочисленных рыбацких шхун, мимо торчащих из воды шестов от сетей. Выходим в Яванское море, спокойное, как всегда, когда мы с ним встречались. Порой налетают кратковременные заряды дождя, но нам это не страшно, прогулочная палуба крытая. Иногда только приходится, спасаясь от косых струй дождя, переходить к другому борту. Море было то ослепительно синим, то при сплошной облачности приобретало стальную или зеленоватую окраску. Мы проходим мимо коралловых островков с белеющей каемкой пляжа и густой зеленью кокосовых пальм. В хорошую погоду синяя вода вблизи этих островков светлела и цвет ее над невидимыми рифами становился желтовато-зеленым. Иногда пятна такой же желтовато-зеленой воды были видны и над отдельными рифами, надводными и подводными.

У больших кораблей есть один недостаток. Их открытые палубы располагаются слишком высоко над водой для того, чтобы рассматривать все, что делается на поверхности моря, и почувствовать его жизнь. На маленьком суденышке мы, несомненно, увидели бы гораздо больше интересного.

Дождливым утром подошли к Макассару — столице Южного Сулавеси. Я устремился в город, который с детства всегда казался мне одним из самых экзотических городов на земле. И какая-то глупейшая, но тоже с детства запомнившаяся фраза, кажется из юмористического рассказа Джекобса:

— Если у кошки отрубили хвост, смажьте рану макассарским маслом, и хвост отрастет заново.

Мне так и не удалось узнать, что же это такое — чудодейственное макассарское масло, из чего его делают и как оно выглядит.

Макассар решительно ничем не отличается от большинства яванских городов и даже как-то скучнее их. У местных жителей, макассарцев и бугисов, иной, чем у яванцев, этнический тип: более широкие лица, обычно некрасивые, но выразительные, с очень яркими черными глазами. Совершили круг по городу, раза два переждали дождь, перекусили в китайском ресторане и вернулись на «Аронду».

На следующий день интересное зрелище развернулось на прогулочной палубе: молодежь танцевала танцы Минахасы, называемые мейнкет. Под ритмичные удары барабана-бубна юноши и девушки водили своеобразные хороводы и пели при этом очень мелодичные песни. Вот танец, напоминающий сербское коло, — танец постройки дома. Общий хоровод сменяется двумя, девичьим и мужским. Смысл танцев объяснил мне один целебесец. Между прочим, он сказал, что танцы эти исполняются очень редко, чуть ли не раз в год. Потом, живя и работая в городке Амуранг, мы с Сукарно имели полную возможность видеть эти танцы почти каждый день.

Между тем начался второй танец, свадебный. Танцуют его пары, держащие друг друга за пальцы и торжественно шествующие по кругу. Примечательно, что всеми танцами дирижирует двигающаяся в середине круга девушка.