Нусантара - [40]

Однажды, обуваясь утром, мой спутник вдруг пронзительно вскрикнул. Оказывается, во влажном еще от вчерашних морских работ ботинке ночью примостился крупный краб-призрак, который и не преминул, обороняясь, ухватить владельца ботинка клешнями за голый палец.

Поймать скачущего во весь опор краба-призрака дело нелегкое. Но у нас почти всегда находились добровольные помощники, азартно состязавшиеся в скорости с призраками, которых англичане недаром называют крабами-лошадьми.

К сожалению, пойманных крабов нам обычно торжественно вручали с оторванными клешнями, и приходилось терпеливо объяснять, что такие экземпляры теряют для нас ценность. Ведь даже самого кусачего краба легко взять за панцирь так, чтобы руки не пострадали от острых клешней.

Крабы-призраки — обитатели так называемой супралиторали, то есть зоны, расположенной выше литорали. Это полоса, куда уровень воды не поднимается даже во время самых высоких приливов, и лишь время от времени сюда заплескивают волны. А теперь посмотрим, что же делается у самого уреза воды, во влажном песке, омываемом ленивыми волнами. Здесь, как и следовало ожидать, фауна оказывается более разнообразной, хотя она и совершенно неприметна с первого взгляда. Поскольку верхний слой песка перемещается волнами, все животные тут зарываются в грунт на глубину нескольких сантиметров. Здесь обитают мелкие крабики эмериты и гиппы. Внешне они совсем несхожи. У эмерит мощные, расширенные лопатками ноги, гладкая же гиппа имеет совершенно обтекаемую форму желудя. У тех и у других бросаются в глаза длинные усики — антенны. Когда эти полукруглые в сечении антенны сложены вместе, они образуют трубку, через которую зарывающийся краб всасывает с поверхности песка воду, дающую ему кислород для дыхания и мелкие частицы пищи.

Сверху укрывшийся в песке краб совершенно не виден. Деревенские женщины добывают их своеобразным способом. Они разглаживают поверхность песка особой палкой с перекладиной на конце и обнаруживают таким образом зарывшихся крабов. За несколько часов работы можно набрать один-два кувшина эмерит и гипп, которых потом запекают в тесте.

В этой зоне заплеска обитает несколько видов моллюсков: гладкая, словно отшлифованная олива (она действительно похожа на маслину), длинный и тонкий спирально закрученный клипеоморус и гладкая двустворка донакс. Все они получают кислород и пищу из омывающей берег воды, только одни из них, как донакс, постоянно перемещаются вместе с приливами и отливами вверх и вниз по пляжу, все время оставаясь в оптимальной для них зоне заплеска, где волны подносят им пищу прямо ко рту, другие же пассивно ожидают, когда благосклонный заплеск подойдет к месту их обитания.

Есть в зоне заплеска мелкие хищные рачки эвридики и тонкие, полупрозрачные, похожие на уменьшенных во много раз креветок мизиды гастросаккус. Этих привлекает сюда не пища. В изобилии кислорода они не нуждаются и вообще постоянно обитают гораздо глубже. В зону же заплеска выходят одни лишь яйценосные самки, потому что для быстрого развития яиц необходима более высокая, чем в толще океанической воды, температура, да и кислорода развивающимся эмбрионам требуется гораздо больше, чем взрослым рачкам.

Любопытно, что в нашем Черном море на песчаных крымских пляжах к западу от Евпатории я находил во второй половине лета таких же заботливых мамаш, относящихся к тем же родам ракообразных. Обитают здесь и близкие к черноморским виды тонких и незаметных червячков спионид и древних усатых червей саккоциррус, давших свое название особому типу грубозернистых промытых песков.

Видимо, многострадальная черноморская фауна все-таки родственна более всего именно фауне тропической. Черное море пережило весьма бурную историю: то опреснялось, то осолонялось, попадало то в более теплые, то в более холодные условия. Фауна его подвергалась суровым испытаниям. Одни виды вымерли, другие измельчали, третьи вселились в него лишь недавно. И все же, несмотря на то что и сейчас соленость в нем вдвое меньше океанической, в нем нет приливов и отливов и оно испытывает большие температурные колебания, там сохранились не только отдельные тропические виды, но и целые сообщества, подобные тем, которые я обследую сейчас на берегу Индийского океана.

Да, работы мне хватит не на один день, даже здесь, на безжизненных с виду песчаных пляжах, где волны открытого Индийского океана, казалось бы, должны сокрушать все живое. Новые формы жизни и новые приспособления к своеобразным условиям существования открываются теперь именно на таких прибойных пляжах, на которые многие поколения морских зоологов не обращали внимания. В классических сводках 20—30-х годов нашего столетия так и писалось: «на открытых волнению пляжах прибой в сочетании с песком и галькой истирает все живое». Нужно будет взять количественные площадки, проследить количественное распределение и динамику этого биоценоза, провести наблюдения над образом жизни различных видов.

Берег моря сегодня почти пустынен, но, говорят, в воскресенье он покроется сотнями отдыхающих, которые приедут из Джокьякарты, и нам нужно будет тогда убраться куда-нибудь подальше. А сейчас на всем прибрежном просторе видны лишь две-три крестьянки, собирающие рачков, бредет, спотыкаясь, слепая старуха-нищенка, по песку несется сорванная ветром плетеная шляпа, за которой в нескольких десятках метров поспешает ее владелец, да несколько человек колдуют над костром в верхней части пляжа. Как оказалось, они вымывают из песка морскую соль, а затем выпаривают ее из раствора на костре. В океане ни паруса, ни дымка. И это на густонаселенной Яве!