Нусантара - [38]

Я читал об одном таком бое 1812 года. Против тигра, которого заранее раздразнили, выпустили поочередно двух осужденных. Первый был растерзан почти мгновенно, второй сражался тупым оружием два часа и в конце концов убил тигра, за что был не только освобожден, но и награжден титулом мантри (дворянина).

Сейчас все это ушло, в прошлое, и не только потому, что смягчились нравы. Тигры давно уже на Яве истреблены (несколько лет тому назад дотошные немецкие зоологи как будто обнаружили единичные экземпляры в одном из самых неприступных уголков юго-восточной оконечности острова). Нет и диких буйволов, а их темные и светлые домашние родичи, несмотря на свой свирепый вид, покорно выполняют тяжелую работу, подчиняясь даже пятилетнему ребенку.

Азарт же яванцев перенесен теперь на более мелких животных, но нужно сказать, что при смертельной борьбе вооруженных шпорами петухов обычно вежливые яванцы преображаются неузнаваемо. Пожалуй, не меньшие страсти кипят у зрителей национальной борьбы пенчак и фехтования на палках. Азарт проявляется вовсю и при игре в кости (занесенной китайцами), в похожий на нашу расшибалочку темпонг, в шашки, в чуки и чонгкак — играх на разграфленной доске с фишками из раковин, камешков, плодовых косточек. Многие из этих игр можно наблюдать на обочинах дорог или в укромных уголках базаров.

6 БОГИНЯ ИНДИЙСКОГО ОКЕАНА

Вот уже второй месяц я знакомлюсь с неистовой тропической растительностью Явы, с ее вулканами и горячими озерами, с яркой непривычной жизнью городов и десс. Занятие это увлекательное, ничего не скажешь. Очень приятно промчаться на машине из Джакарты в Богор, из Богора в Бандунг, затем по окрестностям Бандунга в радиусе примерно ста километров и дальше в самый центр Явы — Джокьякарту. За ветровым стеклом проносятся невероятной красоты пейзажи. Времяпрепровождение совершенно восхитительное, но не для этого я все-таки приехал в Индонезию. И ведь моря-то я еще по существу не видел.

Но вот Джокьякарта. Отсюда до берега Индийского океана всего сорок километров. Мы напоминаем нашим спутникам, что мне необходимо приступить к работам на берегу, что нам нужно разделиться с геологами, которые отправятся отсюда на штурм кратера Мерапи — прославленного и грозного вулкана-убийцы.

Влюбленный в свои вулканы Николай успел мне рассказать, что еще в одиннадцатом веке при извержении Мерапи была разрушена почти вся Центральная Ява, а центры яванской цивилизации сместились в восточную часть страны. Что совсем недавно, в 1960 году, грандиозное извержение угрожало жизни многих тысяч людей, и только блестящий прогноз нашего друга доктора Зена и его кипучая деятельность по эвакуации населения опасного района спасли жителей склонов Мерапи от верной гибели…

Как было договорено еще в Бандунге, я завтра отправляюсь на берег океана. На карте выбрано место, где известняковый массив Тысячи гор соприкасается с широкой полосой прибойных песчаных пляжей. Там можно будет изучать фауну берегов, сложенных чистым и промытым песком, и одновременно флору и фауну скалистых обрывов. Остается разрешить вопросы о помещении для жилья и лаборатории и о моих помощниках, ведь весь научный состав нашей экспедиции состоит пока что только из геологов.

Меня представляют президенту джокьякартинского университета, носящего имя крупного исторического деятеля Гаджа Мада. Энергичный, остроумный и приветливый президент выделяет мне ассистента. Нам разрешают воспользоваться виллой, которую, впрочем, все здесь упорно именуют кабиной.

И вот в сопровождении разговорчивого балийца Сутайя и общительного, но не говорящего по-английски шофера Ото мы отправляемся в местечко с многообещающим названием Паранг-Тритис (что по-явански означает «Коралл в брызгах воды»).

Я был несколько удивлен, что в помощь мне дали не морского биолога, а специалиста по микробиологии почв. Оказывается, Сутайя полгода провел в Москве, в Тимирязевской академии. Видимо, поэтому внимательный ректор решил, что он будет мне самым подходящим помощником. Впрочем, тут же выяснилось, что в русском языке Сутайя силен не очень, помнит только отдельные слова и выражения. Разговариваем мы с ним по-английски. Он рассказывает мне о Бали, рекомендует обязательно поехать туда во время церемониального сожжения праха умерших.

Подъезжаем к мосту через небольшую, но окаймленную широкой каменистой поймой речку Опак.

— В дождливый сезон река выходит из берегов, заливает мост, и связь всего района с внешним миром прекращается на несколько месяцев, — поясняет Сутайя.

За проезд по мосту нужно платить. Деньги поступают в кассу выстроившей мост деревенской общины.

Мы уже вблизи океана. Слышится его шум. Дорога наполовину засыпана нависающими над пей песчаными дюнами. Наконец за поворотом открывается вид на берег, на песчаный пляж, на кипящие белой пеной валы прибоя. Мы проезжаем по очень своеобразной улочке. Вплотную друг к другу стоят неказистые деревенские домики с большими просторными верандами. Расставленные на верандах столики останавливают ваше внимание бутылками лимонада, банками со сластями и неизменным крупуком, фестонами из разноцветной бумаги, гирляндами высохших цветов, своеобразными шаровидными плодами панданусов, немного похожими на ананасы, но несъедобными.