Новый Завет без изъяна евангелиста Демьяна - [11]

Лука прихвастнул маленько:

Ученики стали разбегаться давненько,

Прекратился их приток —

Осталось всего пяток.

Горланила только эта кучка;

Вокруг них образовалась толкучка. —

Шли ведь богомольцы со всех сторон,

Охотники ловить ворон,

Разевать рты по всякому случаю

Перед любою кучею:

Особливо, если пахнет бучею,

Бранью, воем, мордобоем,

Разбитым окном, сломанным частоколом

И полицейским протоколом…

Но на сей раз обошлось благополучно:

Повторение скучно;

Не было материала

Для большого скандала, —

Столица и не такие виды видала! —

На праздник годовой

Валил народ густой плотвой:

Шумно шёл народ богомольный

На праздник свой на престольный.

В этом миллионном потоке,

Да особливо на знойном Востоке,

Да ещё в такое напряжённое время,

Когда иноземное бремя

Больно давило еврейские горбы,

Пророки росли, как грибы!

И в том человеческом потоке

Пророк ехал на пророке…

Иисус, въезжавший в Иерусалим на осле,

Был пророк не в единственном числе:

Прошло до него их десятки, —

Какие с них взятки!? —

Потому-то, когда ученики горланили,

«Осанну» осанили

Своему Христу,

Полицейский спокойно стоял на посту,

Не объявляя никому запрета

Орать вокруг чудака из Назарета.

Пять евреев наделают гвалту

На целую Балту;

Но в Иерусалиме средь праздничного гаму,

Когда валило столько народа к Храму,

Пятеро евреев значили мало,

Хоть и орали они шало…

Поорали апостолы минут пять-десять,

А дальше пришлось носы повесить:

Сколь ни галдела святая компания,

Никто не обратил на Христа внимания! —

Пыжился наш местечковый герой,

Как мышь перед горой;

И не нашлось человека, на лихо,

Кто бы сказал ему тихо,

О его безрассудстве болея:

«Брось чудить, — здесь, брат, тебе не Галилея!»

Глава 27

Очищение храма:

Кончилась комедия — начинается драма.

(Матфей, 21: 12-13 )

Надо принять во внимание,

Что Иисус не бывал в Иерусалиме ранее

(Не зря же спрашивали его учеников:

«Кто сей? Кто он таков?»).

Иисус свои «словеса живые»

Нёс в Иерусалим впервые.

Что он не видел Храма от самого материнского молока,

Про это говорят евангелисты Матфей, Марк и Лука;

Об этой священноиудейской «вышке»

Иисус знал лишь понаслышке:

Знал он, что святыней Иудеи

Владеют саддукеи, —

То бишь священство родовитое,

Оченно ядовитое, —

Что Иерусалимский «божий дом»

Стал саддукейским осиным гнездом.

Бороться с такою силой, —

Спаси господи и помилуй!..

Потому-то, путешественник невольный,

И намечал Иисус путь окольный:

Лез в минуту критическую

В Самарию еретическую;

Но как самарийский народ был неумолим,

То пришлось идти в Иерусалим…

Шёл Иисус путём-дорогою,

Объятый большой тревогою,

Не переставая апостолам петь,

Что ему предстоит «претерпеть»;

Что саддукеи — народ нахальный;

Что идёт он, пророк опальный,

На праздник пасхальный,

Несмотря на полное своё нежелание,

Яко агнец на заклание!

Но такова человечья природа, —

Накануне неудачного «входа»

Вдруг надежда в Христе закопошилась,

Что его участь ещё не решилась:

«Сем-ко в Иерусалим торжественно въеду, —

Не побежит ли народ по моему следу!?» —

И до чего же всё вышло обидно:

Как это видно

Даже из евангельских врак,

Не побежал за ним ни один дурак!..

Такой встречей смертельно обиженный,

Перед учениками униженный,

Иисус, чтоб привлечь внимание к своей особе,

Ринулся в неукротимой злобе

В Иерусалимский Храм

И устроил там полный тарарам:

Повёл себя, согласно протокольной справке,

Просто как слон в посудной лавке! —

Дядя Семён, Иван, Яков и Андрей

Стояли испуганно у дверей;

Зато Иуда, как тигр, метался,

За что ни попало хватался

И вопил, вцепившись в какого-то верзилу:

«Господи, яви свою силу!

Обнаружь, чего ещё не обнаруживал!» —

Словом, крепко Христа подзуживал,

Хотя нужды в том не было особой:

Охваченный злобой,

Иисус по торжищу гонял

Ошарашенных торговцев и менял,

Крича: «Вон, мерзавцы, отсюда!

Не оскверняйте дом моего отца!»…

Зазвенела разбитая посуда,

Разлетелась по полу маца;

Загремели столы опрокинутые,

Ларьки сдвинутые,

Раскрытые сундуки, рундуки;

Замычали жертвенные быки,

Заблеяли бараны,

Разлетелись голуби кто куда…

«Берегите карманы!

Беда!» —

Воры крупные с воришками мелкими

Занялись воровскими проделками.

Богомольцы истошно орали:

«Караул, обокрали!

Держи! Лови! Стражу зови!» —

Но Иисус в погромном раже

Стал кричать прибежавшей страже:

«Взяточники! Мошенники!»

Прибежали на шум первосвященники, —

От испуга на них не было лица:

Под ногами посуда и маца,

И деньги серебром и бумажками,

Вокруг — ларьки вверх тормашками.

Архиереи пришли в озверение —

Истинное столпотворение!

Не дай бог, пронюхают римские власти,

Что тут разыгрались такие страсти,

Ведь они же оцепят войсками Храм:

Ужас и срам!

Испорченный праздник без дохода;

А всё — из-за галилейского сумасброда!

«Ну ладно, обожди!» —

Скрипели зубами саддукейские вожди;

Но пока — с величайшей деликатностью,

С наигранной такой приятностью —

Стали они Иисуса охаживать,

Из Храма его выпроваживать:

«Успокойся, родной!

Не будет тут лавочки ни одной:

Не скандаль, ради святой недели! —

И как это мы не доглядели?..»

Глава 28

Довольно друг их пужать :

Пора самому бежать .

(Лука, 20: 25,46-47; 21: 27,32; 23: 50-51; Матфей, 23:15-16; 27-28;26: 50-51)

В понедельник, вторник и среду

Иисус вёл возле Храма беседу.

Но, беду учуя,

В тайном месте за городом ночуя,

Он в городе днём

Говорил не с прежним огнём,