Новый мир, 2013 № 06 - [30]
и сидят потом у крутых ступеней. o:p/
o:p /o:p
Много-много знают теперь черницы o:p/
тихоструйных ангельских песнопений. o:p/
o:p /o:p
Хорошо, но я вспоминаю зэчек o:p/
у пугливых свеч и иконной охры. o:p/
o:p /o:p
Где-то тут ведь грелись они у печек o:p/
и боялись ночью глумливой вохры. o:p/
o:p /o:p
От цинги спасаться б, как овцам, им бы o:p/
барбарисом, и над головами нимбы… o:p/
o:p /o:p
Вот стоишь уставшим от говоренья o:p/
стариком на пригородной платформе, o:p/
o:p /o:p
про себя страшась то огня, то тленья, o:p/
то загробной жизни в неясной форме. o:p/
o:p /o:p
o:p /o:p
Возле Волги o:p/
o:p /o:p
Отель, преемник старого дебаркадера, o:p/
вморожен в прибрежный лёд. o:p/
В темноте там слышатся скрипы, шелест: o:p/
видно, не до дна проморожено русло o:p/
и ищет выход себе шуга. o:p/
o:p /o:p
Ничего за окном не видно под утро, o:p/
разве что размытый шар фонаря o:p/
ещё не погас — но кому он светит o:p/
Бог весть. o:p/
o:p /o:p
Каждый раз возвращаясь к себе на родину o:p/
отстоять над холмиком матери панихиду, o:p/
боковым зрением замечаю o:p/
имена знакомые на надгробьях. o:p/
И смиряюсь с убылью прежней веры o:p/
в воскрешение Лазаря русских смыслов, o:p/
заставлявшей сутками биться сердце. o:p/
o:p /o:p
Там погостных рощ в серебре руно, o:p/
а за ним от будущих вьюг темно. o:p/
Тишина такая, как не бывает. Но o:p/
оскользнувшись вдруг на мостках скрипучих, o:p/
мнится, слышу давний ответ уключин, o:p/
когда в майке, свой потерявшей цвет, o:p/
форсировал Волгу в 15 лет. o:p/
o:p /o:p
o:p/
* * o:p/
* o:p/
o:p /o:p
И. П. o:p/
o:p /o:p
Долго-долго искали мы переправу: o:p/
деревянный мост? настил на понтонах? o:p/
иль хрипастый лодочник слабосильный? o:p/
Сумерки сгустились мгновенно, o:p/
темнота же так и не наступила. o:p/
Берег глинистый с вытоптанной травою o:p/
и негромкие разговоры o:p/
всё о том же, только без интереса: o:p/
«Двадцать лет воровской малины»… o:p/
«Убивали раньше, теперь воруют, o:p/
выходя за мыслимые границы»… o:p/
Но уже понятно, что близко к сердцу o:p/
эту муть мы больше не принимаем. o:p/
Чур меня, франтоватый пройда, o:p/
обезьяна в маске, батёк на мерсе. o:p/
Ничего нам больше от вас не надо, o:p/
ни стыда, ни совести, ни признанья o:p/
вашей слабости перед нашей силой. o:p/
o:p /o:p
o:p /o:p
Между тем накрапывало. И зыби o:p/
плеск разнонаправленный за кормою o:p/
становился въедливей, тише, тише. o:p/
Хватит с нас и прежней земной тревоги. o:p/
o:p /o:p
Вспомнил кадры любительской киноленты: o:p/
до чего ж поджарый ты был волчонок o:p/
в восемнадцать лет, а твоя подруга — o:p/
для Петрова-Водкина, не для нашей o:p/
застывавшей жизни шестидесятых. o:p/
Как дождит старинная кинолента! o:p/
В шёлковой рубашке не зябко милой? o:p/
o:p /o:p
В страшный сон вкрапленье того момента o:p/
наделяет сердце нездешней силой. o:p/
o:p /o:p
o:p /o:p
Ноябрьская элегия o:p/
o:p /o:p
Стала я подругой мужа o:p/
и теперь из-за реки o:p/
вижу родину всё ту же, o:p/
те же в рощах огоньки. o:p/
o:p/
Е. С. o:p/
o:p /o:p
Подчистую сдули листву ветра, o:p/
забурев, на землю она упала. o:p/
o:p /o:p
Тишина такая — как до Петра o:p/
перед самым благовестом бывала. o:p/
o:p /o:p
Барбарис от холода потемнел, o:p/
клонит гриву, схваченную морозцем. o:p/
o:p /o:p
Я стоял за лирику как умел, o:p/
став её поверженным знаменосцем. o:p/
o:p /o:p
За рекою роща обнажена o:p/
и зажёгся вдруг огонёк ночлега. o:p/
o:p /o:p
От греха подальше накинь, жена, o:p/
шерстяной платок накануне снега. o:p/
o:p /o:p
Скоро волны белые будут спать o:p/
и фосфоресцировать у порога, o:p/
o:p /o:p
а несметность космоса искушать o:p/
неопределенностью — и мешать o:p/
прямодушной вере в живого Бога. o:p/
o:p /o:p
30.XI.2012 o:p/
o:p /o:p
o:p /o:p
Перед снегом o:p/
o:p /o:p
Н. Струве o:p/
В патине инея шиповник красный o:p/
и друг его — барбарис гривастый. o:p/
А день то пасмурный, то снова ясный, o:p/
нам разом близкий и безучастный. o:p/
o:p /o:p
Бывает жемчуг холодный, холодный до серизны, o:p/
бывает палевого оттенка — o:p/
и то и то сегодня над нами: o:p/
o:p /o:p
бесшумная маневренность облаков, o:p/
приобретающих консистенцию дымки o:p/
и перистого тумана, o:p/
тусклое жерло солнца, на которое не больно смотреть... o:p/
o:p /o:p
Это ли небеса , o:p/
где обетовано насытиться правдой? o:p/
o:p /o:p
18.XII.2012 o:p/
o:p /o:p
o:p /o:p
Рисунок o:p/
o:p/
А. и М. Якутам o:p/
o:p /o:p
Утренний ровный свет o:p/
стеклянного потолка. o:p/
На ватмане твой портрет o:p/
Ежемесячный литературно-художественный журнал http://magazines.russ.ru/novyi_mi/.
Ежемесячный литературно-художественный журнал http://magazines.russ.ru/novyi_mi/.
Ежемесячный литературно-художественный журнал http://magazines.russ.ru/novyi_mi/.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В городе появляется новое лицо: загадочный белый человек. Пейл Арсин — альбинос. Люди относятся к нему настороженно. Его появление совпадает с убийством девочки. В Приюте уже много лет не происходило ничего подобного, и Пейлу нужно убедить целый город, что цвет волос и кожи не делает человека преступником. Роман «Белый человек» — история о толерантности, отношении к меньшинствам и социальной справедливости. Категорически не рекомендуется впечатлительным читателям и любителям счастливых финалов.
Кто продал искромсанный холст за три миллиона фунтов? Кто использовал мертвых зайцев и живых койотов в качестве материала для своих перформансов? Кто нарушил покой жителей уральского города, устроив у них под окнами новую культурную столицу России? Не знаете? Послушайте, да вы вообще ничего не знаете о современном искусстве! Эта книга даст вам возможность ликвидировать столь досадный пробел. Титанические аферы, шизофренические проекты, картины ада, а также блестящая лекция о том, куда же за сто лет приплыл пароход современности, – в сатирической дьяволиаде, написанной очень серьезным профессором-филологом. А началось все с того, что ясным мартовским утром 2009 года в тихий город Прыжовск прибыл голубоглазый галерист Кондрат Евсеевич Синькин, а за ним потянулись и лучшие силы актуального искусства.
Семейная драма, написанная жестко, откровенно, безвыходно, заставляющая вспомнить кинематограф Бергмана. Мужчина слишком молод и занимается карьерой, а женщина отчаянно хочет детей и уже томится этим желанием, уже разрушает их союз. Наконец любимый решается: боится потерять ее. И когда всё (но совсем непросто) получается, рождаются близнецы – раньше срока. Жизнь семьи, полная напряженного ожидания и измученных надежд, продолжается в больнице. Пока не случается страшное… Это пронзительная и откровенная книга о счастье – и бесконечности боли, и неотменимости вины.
Книга, которую вы держите в руках – о Любви, о величии человеческого духа, о самоотверженности в минуту опасности и о многом другом, что реально существует в нашей жизни. Читателей ждёт встреча с удивительным миром цирка, его жизнью, людьми, бытом. Писатель использовал рисунки с натуры. Здесь нет выдумки, а если и есть, то совсем немного. «Последняя лошадь» является своеобразным продолжением ранее написанной повести «Сердце в опилках». Действие происходит в конце восьмидесятых годов прошлого столетия. Основными героями повествования снова будут Пашка Жарких, Валентина, Захарыч и другие.
В литературной культуре, недостаточно знающей собственное прошлое, переполненной банальными и затертыми представлениями, чрезмерно увлеченной неосмысленным настоящим, отважная оригинальность Давенпорта, его эрудиция и историческое воображение неизменно поражают и вдохновляют. Washington Post Рассказы Давенпорта, полные интеллектуальных и эротичных, скрытых и явных поворотов, блистают, точно солнце в ветреный безоблачный день. New York Times Он проклинает прогресс и защищает пользу вечного возвращения со страстью, напоминающей Борхеса… Экзотично, эротично, потрясающе! Los Angeles Times Деликатесы Давенпорта — изысканные, элегантные, нежные — редчайшего типа: это произведения, не имеющие никаких аналогов. Village Voice.