Новый мир, 2012 № 11 - [15]

 

Баронесса Галатея сказала мне:

— Чего тебе не хватает — это живого человеческого тепла. Ты какая-то замороженная, что ли. Это все ваш русский климат.

От самой Галатеи даже на вид так и пыхало жаром, несмотря на ее шестьдесят с лишком.

— Тебе холодно, поскольку спать тебе сейчас не с кем. Вот я и свожу тебя в такое место, где тепло окружит тебя со всех сторон.

— Это куда же?

— Увидишь.

Я решила, что мы пойдем в турецкие бани, хотела сказать ей, что плохо переношу банную атмосферу, но раздумала. Можно и потерпеть, все-таки интересно, особенно вместе с ней.

— А вам-то зачем? Неужели тепла не хватает? Тоже спать не с кем?

— Обо мне на этот счет не беспокойся, — заверила она меня и по привычке одарила обольстительной улыбкой.

А что, если не в бани? Как-то странно она говорит... К чему эти намеки насчет “спать”? В этих банях, наверно, черт-те что творится. А вдруг... вдруг она меня в бордель поведет? В бордель для баб? С нее ведь станется... С нее что угодно станется. Еще интереснее, но...

— Вот в воскресенье и пойдем.

А я пойду, если в бордель? Нет, конечно, не пойду, но... Ладно, до воскресенья еще есть время. Всегда можно отказаться. И потом, это же только мои догадки, мои нечистые домыслы, вряд ли все-таки в бордель.

Что бы сказала тетя, если бы знала, о чем я думаю!

 

А тетя тем временем проявляла активность. Догадавшись наконец, что в обществе ее друзей мне не очень весело, и к тому же мечтая выдать меня замуж за англичанина, она подкатилась к одному из молодых клиентов Фрица и пригласила его на чай. Кстати, “чай” у англичан — это полновесная трапеза, здесь не только сладкие булочки маффины, но и холодное вареное мясо дают, и отбивную, не говоря уж о знаменитых бутербродах с огурцами. И чай с молоком совсем не такая гадость, как я всегда думала, надо только заваривать покрепче.

Джерри-чертежника к чаю не пригласили. Почему? Ответ был: “Он не принадлежит”...

Клиент заказал Фрицу проект интерьера целого небольшого дома. Домов этих было у него три или даже четыре, и если пробный проект понравится, Фриц будет делать их все. Так что, сказала тетя, клиент ценный, будь с ним полюбезней.

Я еще тогда не знала о тетиных матримониальных планах и ради ценного заказа старалась за столом изо всех сил. Вела себя безупречно (за сахаром руку не тянула, хотя сахару в чай хотела. Но забыла, как сказать “передайте”, пришлось пить несладкий). Улыбалась — научилась-таки! — к месту и не к месту, так что щеки заболели. Прилежно смеялась над всеми анекдотами Фрица, которые, послушав их раз пять-шесть, вполне уже понимала. Над рассказами гостя тоже смеялась, причем от души, он говорил просто и смешно. Хотела даже сама рассказать анекдот, но русские анекдоты переводу поддаются плохо, да и слов мне не хватало, я очень быстро запуталась и растерялась. Но это дела ничуть не испортило, все равно все смеялись и всячески меня ободряли. Короче, постаралась как могла.

К концу чаепития, когда мужчины закурили (мне тетя не велела курить в доме при посторонних) и заговорили о делах, я встала из-за стола и с чувством выполненного долга направилась было в свою комнату. Гость тоже встал и обратился ко мне:

— Я слышал, вы скоро уезжаете?

— Еще не скоро, целых три недели.

— Это очень скоро. Я хотел бы увидеться с вами снова. Если вы не против...

Из дальнего конца комнаты тетя делала мне страстные утвердительные знаки. А я что, я не против. На вид приятный и шутит хорошо. И Фрицу это может пойти на пользу. Почему бы и нет?

— С удовольствием, — сказала я, и тетя вздохнула с облегчением.

 

Джулиан — так его звали, и он мило острил по поводу сходства наших имен — занялся недвижимостью не очень давно.

Совсем не специалист в этой области, он раньше многих специалистов сообразил, где лежит его золотая жила. Был он стажером в захудалой адвокатской конторе, зарабатывал гроши и снимал жилье в полутрущобном квартале, граничившем с кварталом весьма приличным. Он мечтал перебраться в этот хороший соседний квартал и нередко прохаживался по своей неприглядной улице с обветшалыми домами, пересекал невидимую границу между двумя кварталами — и однажды заметил вдруг, что граница эта слегка передвинулась. По обеим сторонам улицы два дома, которые он помнил в виде едва стоящих полуразвалин, обновились, надстроились и заселились.

Джулиан выпросил небольшую сумму у родителей, взял кредит в банке под поручительство своего босса и купил соседнюю с обновленным домом двухэтажную пустую развалину, предназначенную на снос. У родителей денег больше не было, и они заложили свою квартиру. На вырученные деньги Джулиан, работая вместе с двумя строителями, выломал всю внутренность дома, настелил новые полы, поменял все трубы, починил лестницу, подправил и подмазал фасад и разделил дом на четыре отдельные квартиры.

Его немедленно начали осаждать желающие снять эти квартиры, но Джулиану деньги, притом солидная сумма, нужны были все сразу. Продажа дома, хотя и не без хлопот, произошла быстро и удачно. Джулиан отдал половину долга банку, а на остальные купил еще один такой же дом. И пошло. Покупал, перестраивал и продавал. Адвокатство свое, конечно, бросил. Вернул долги, заполучил хороший банковский кредит и отделывал свои дома внутри модно и красиво. Покупатели и съемщики теперь были небедные молодые пары, полубогемные художники и музыканты — словом, публика почище и поприличнее. И хороший квартал все глубже вторгался в пределы плохого, который начал быстро входить в моду. А он, Джулиан, начал не очень быстро, но уверенно богатеть.