Новый мир, 2007 № 05 - [6]

Шрифт
Интервал

Приходит мама с работы (это еще до войны было, а мне как фамильный анекдот рассказывалось уже после Победы), а ее трудолюбивый Олегушка сидит с карандашом над Гнедичем и приговаривает: “Стук-грек! Стук-грек!” Что за “плешь” он в Гнедиче рисует? А там совершенно голая сисястая тетка, обвитая толстым змием, и под ней подписано: “Стук „Грех””. А наш Олегушка уже читает! — сообщила мама отцу. Что же он читает? Стук-грек, стук-грек, стук-грек...

У него раньше моего случился интерес к обнаженной натуре...

Не написал я того рассказа о брате, хотя он и задуман был гораздо ближе к немецкому экспрессионизму, представителем которого был Стук, и греха в рассказе должно было быть побольше, чем в раю. Но не написан этот рассказ был задолго до его таинственного исчезновения в Венеции в 1983 году.

Виктор погиб в автокатастрофе вместе с любимой женой в 2004 году, аккурат в День Победы.

Григорьянц, слава богу, только что вырулил из инфаркта с инсультом.

Наталья умерла ровно пять месяцев назад.

Знаю, что Томас Манн написал “Смерть в Венеции” (я то ли читал, то ли фильм смотрел)... В Венецию меня два раза мама не пустила (в город, гдепропадают). Надо бы мне “Марио с волшебником” все-таки прочесть: вдруг и это в Венеции? А — страшно.

26 февраля 2007, Лорен.

Евразийское

Кублановский Юрий Михайлович родился в Рыбинске в 1947 году. Выпускник искусствоведческого отделения истфака МГУ. Поэт, критик и публицист.

Пользуясь случаем, сердечно поздравляем Юрия Михайловича с 60-летием.

Элегия сада Монсо

Молоко тумана; листва в коррозии

и её ж на ветках ещё ошмётки.

С хладностойкими, очевидно, розами

деревцо, распятое на решётке.

Осень — это всегда анархия.

Двадцать лет тому, а кажись, что давеча

Бродский тут бубнил: “Не моя епархия,

извините, деятельность Исаича”.

Много меньше стало в Монсо под снегом

занимающихся спортивным бегом.

...Через год с копейками ход истории

на глазах убыстрился, словно в сказке,

а точней, какой-то фантасмагории,

к неизвестной только глупцам развязке.

Так что я спешу, твою руку трогая —

как ты их осенью согреваешь? —

досказать посбивчивей то немногое,

о чём ты ещё не знаешь.

 

В базилике Сен-Дени

Тронутые коррозией

листья последних дней.

Осень ещё не поздняя,

будет ещё поздней.

Раз навсегда таинственный

обруч нам сжал сердца:

каждый из нас — единственный

у своего Отца.

Мы не из касты правящих.

Я, например, в бегах,

будто безвестный прапорщик

в стоптанных сапогах.

Но моего служения,

чтобы о нём узнать,

камерами слежения

скрытыми не заснять.

…Всё-таки вавилонскую

жизнь мою искони

что-то роднит сБретонскою

Аннойиз Сен-Дени

с мраморными ключицами,

косточками у плеч.

Мы, монархисты, с птицами

схожи, теряя речь.

 

Предгорья

Олегу Целкову.

Предгорья лучше гор — они волнуются,

их волны разных уровней колышутся,

в заснеженности скудной соревнуются,

и посвисты ветров оттуда слышатся.

Что будет с жизнью, быстро отступающей

к последним рубежам? Ещё не знаю, но

возможно, то же, что и с убывающей

лазурью, в чей зенит светило впаяно.

И в парном дрейфе старый коршун ястреба

опережает, как судьбу судьба.

…Я сызмала хворал, бывало, гландами

и помню про синдром совковой выучки.

Но мнится — в приграничье с Нидерландами,

усердный подмастерье, мою кисточки

и в расписной аркообразной горнице

вдруг вижу в утро вещее, погожее

в оконце за плечом у Богородицы

предгорья, на подводный мир похожие.

 

Царь

…Вдруг проснулся не у пыльных полок,

а проникшим в полутёмный терем

на подушках Софьи Палеолог

полугосударем-полузверем.

И когда поднёс к губам, намятым

за ночь заревую, ковш долблёный,

быстротечной жизни склон покатый

перелился в вал волны солёной.

Да, кажись, я правил этим миром,

где шумят леса до океана,

где зенит меняется с надиром

местом в толще белого тумана.

Нет, не помню, кем я был на свете.

Нынче ж в положенье переходном

я уже по щиколотку в Лете,

в мутном молоке её холодном.

 

*        *

  *

Ассирийка чистила мне ботинки,

доводя бархоткою их до блеска.

А теперь в холодной её кабинке

никого, зашторена занавеска.

Между тем чем более я старею,

чем охотней тянет присесть на лавку

и прочистить горло, схватясь за шею,

тем верней дела идут на поправку.

На Тверском раскалились под снегом листья.

Отразились сумерки на сетчатке.

…А тогда на скрюченные на кисти

натянула нитяные перчатки

и баском рассказывала: мол, с братом

(мимо шли богемной гурьбой студийцы

в состоянье, видимо, чуть поддатом)

— мы в Москве последние ассирийцы.

 

Евразийское

Существую сам, а не по воле

исчисляемых часами дней.

А окрест — непаханое поле,

поле жизни прожитой моей.

Кое-как залеченная рана

неспокойных сумерек вдали.

Писк лисиц в улусе Чингисхана,

вспышки гроз над холками земли.

Кто-то вновь растерянных смущает

тем, что ждет Россию впереди.

Кто-то мне по новой обещает

много-много музыки в груди.

Разгребал бы я костер руками,

только дождь упорнее огня.

Воевал бы я с большевиками,

только червь воинственней меня.

Взятую когда-то для прокорма

нам тысячелетие спустя

языки стихающего шторма

возвращают гальку, шелестя.

А в степях, в солончаках всю зиму

не поймешь средь копий и корзин:

то ль акын соперник муэдзину,

то ль акыну вторит муэдзин.

 

 

 

Велимир

Удивляюсь мужеству Велимира:

Председателем аж Земного Шара


Еще от автора Журнал «Новый мир»
Новый мир, 2002 № 05

Ежемесячный литературно-художественный журнал.


Новый мир, 2003 № 11

Ежемесячный литературно-художественный журнал.


Новый мир, 2004 № 01

Ежемесячный литературно-художественный журнал.


Новый мир, 2004 № 02

Ежемесячный литературно-художественный журнал.


Новый мир, 2012 № 01

Ежемесячный литературно-художественный журнал http://magazines.russ.ru/novyi_mi/.


Новый мир, 2007 № 03

Ежемесячный литературно-художественный журнал http://magazines.russ.ru/novyi_mi/.


Рекомендуем почитать
Осторожно! Я становлюсь человеком!

Взглянуть на жизнь человека «нечеловеческими» глазами… Узнать, что такое «человек», и действительно ли человеческий социум идет в нужном направлении… Думаете трудно? Нет! Ведь наша жизнь — игра! Игра с юмором, иронией и безграничным интересом ко всему новому!


Три рассказа

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Уроки русского

Елена Девос – профессиональный журналист, поэт и литературовед. Героиня ее романа «Уроки русского», вдохновившись примером Фани Паскаль, подруги Людвига Витгенштейна, жившей в Кембридже в 30-х годах ХХ века, решила преподавать русский язык иностранцам. Но преподавать не нудно и скучно, а весело и с огоньком, чтобы в процессе преподавания передать саму русскую культуру и получше узнать тех, кто никогда не читал Достоевского в оригинале. Каждый ученик – это целая вселенная, целая жизнь, полная подъемов и падений. Безумно популярный сегодня формат fun education – когда люди за короткое время учатся новой профессии или просто новому знанию о чем-то – преподнесен автором как новая жизненная философия.


Книга ароматов. Доверяй своему носу

Ароматы – не просто пахучие молекулы вокруг вас, они живые и могут поведать истории, главное внимательно слушать. А я еще быстро записывала, и получилась эта книга. В ней истории, рассказанные для моего носа. Скорее всего, они не будут похожи на истории, звучащие для вас, у вас будут свои, потому что у вас другой нос, другое сердце и другая душа. Но ароматы старались, и я очень хочу поделиться с вами этими историями.


В открытом море

Пенелопа Фицджеральд – английская писательница, которую газета «Таймс» включила в число пятидесяти крупнейших писателей послевоенного периода. В 1979 году за роман «В открытом море» она была удостоена Букеровской премии, правда в победу свою она до последнего не верила. Но удача все-таки улыбнулась ей. «В открытом море» – история столкновения нескольких жизней таких разных людей. Ненны, увязшей в проблемах матери двух прекрасных дочерей; Мориса, настоящего мечтателя и искателя приключений; Юной Марты, очарованной Генрихом, богатым молодым человеком, перед которым открыт весь мир.


В Бездне

Православный священник решил открыть двери своего дома всем нуждающимся. Много лет там жили несчастные. Он любил их по мере сил и всем обеспечивал, старался всегда поступать по-евангельски. Цепь гонений не смогла разрушить этот дом и храм. Но оказалось, что разрушение таилось внутри дома. Матушка, внешне поддерживая супруга, скрыто и люто ненавидела его и всё, что он делал, а также всех кто жил в этом доме. Ненависть разъедала её душу, пока не произошёл взрыв.