Он оказался в коридоре шестого этажа, очень похожего на пятый, только фотографии по стенам висели другие. Даже знакомые лица вдруг угадал на них Васенька. И сообразил, что знакомы они ему по телевизору, но только очень немногие. Человек, может быть, десять из всех лиц, глядевших со стен.
В стене справа оказались двустворчатые запертые двери, большие, как ворота.
Пение оборвалось, и Васенька замер, будто только голос его и вел. И так он стоял некоторое время как потерянный. Вдруг он услышал еще чьи-то голоса. И надвигались они с той лестницы, по которой Васенька сюда поднимался. Васенька бросился по коридору дальше, но испугался грохота своих солдатских башмаков, остановился. Прижался к стене.
Говорили совсем по-иностранному. В основном мужской голос. Вступали иногда другие. Говорили громко, свободно. Смеялись.
Они вошли в коридор. Человек шесть. Их вел седой мужчина в сером свитере, почти таком же затрапезном, как свитер Васеньки. Что Васеньку почему-то и успокоило. Лицо у мужчины было умное, внимательное. Очень внимательное. Всецело занятый иностранным разговором, отвечая на какие-то гортанные вопросы, улыбаясь своим собеседникам, он проскочил очень быстро мимо Васеньки — а шагал он стремительно, несмотря на склонность к полноте, — Васеньку он тем не менее заметил и запомнил. Во всяком случае, короткий и внимательный его взгляд Васенька уловил. И еще Васенька почувствовал, что прошедший мимо человек — птица важная, хоть и неяркого оперения. Быть может, самая важная птица из всех, что встретились Васеньке в жизни.
Отряд, ведомый седым Вороном (как тут же окрестил его Васенька), прошел до конца коридора, приостановился у каких-то дверей. Двери эти отворились и, пропустив гомонящий отряд, замкнулись.
Васенька подошел. Дернул за железную скобку. Но двери не подались.
На стене Васенька увидел железную пластинку с кнопками и подумал, что это тоже что-то вроде лифта. Кнопок было двенадцать. Васенька нажал на седьмую, но ничего не произошло. Повыше пластинки торчала кнопка обыкновенного электрического звонка. Васенька подумал и надавил. Звонок прозвенел. Некоторое время ничего не происходило, но вдруг послышались за дверью шаги. Шаги приближались.
Дверь отворила стройная темноволосая красавица, чудно пахнущая чем-то сладким, сдобным, изюмным.
— Вы к кому? — спросила она предельно вежливо, сощурившись, как будто видя Васеньку сквозь туман.
— Я это, — сказал Васенька. — Тут дяденька. Филатыч он.
— А. — Красавица тут же от Васеньки отвернулась и пошла по коридору, покачиваясь на подкованных каблучках.
И Васенька потопал за ней. Но красавица скрылась вдруг за боковой дверью.
Васенька постоял у этой двери в пустом узком коридоре, довольно пыльном, и — вновь услышал, как поет мужской голос. Теперь — совсем близко. Васенька пошел на голос и увидел проем и лестницу.
Босой Филатыч мыл ступени и пел. За высоким узким окном шел снег. Кошка сидела на узеньком подоконнике. Белая снежная рухлядь за окном ее занимала.
Филатыч оглянулся и увидел Васеньку.
— Это, — сказал Васенька. — Доброе утро.
— И тебе.
Филатыч ждал, чего Васенька еще скажет.
— Я. Ну. Помочь могу. Вам.
— Чего?
— Там. Помыть.
Филатыч смотрел на Васеньку доброжелательно.
— А я чего делать буду?
— Отдохнете.
— Ты назад дорогу помнишь?
— Куда?
— Как на улицу отсюда попасть.
— Нет, — сказал Васенька. И подумал, что сейчас заплачет, как маленький.
— Бестолковый, — огорчился Филатыч. — Ладно. Берись тогда за тряпку. Домоешь лестницу, повернешь в коридор. В кабинеты пока не суйся, дождись меня. А я пойду мешок с мусором снесу на помойку, раз ты выход не помнишь.
И он подхватил из угла здоровенный черный вонючий мешок.
К тому времени, когда Филатыч вернулся с запасными ведром и тряпкой (шваброй он не пользовался, мыл только руками), к тому времени Васенька уже управился и с лестницей, и с пыльным коридорчиком. И дожидался у двери, за которой скрылась изюмно пахнущая красавица. Ее Васенька окрестил про себя Аней — по Ане из любовного признания на стене лифта.
В ее кабинете сквозь серебряную пыль смотрели со стен, со столов и даже прямо с пола картины. Васенька сроду не видел настоящих картин: в рамах, на холстах или без всяких рам и обрамлений, на листах бумаги. Он был поражен. Драил пол и оглядывался на изображенных на картинах людей, места, корабли. На некоторых картинах были странные черные провалы. Совершенно непонятно, что они означали. Пустоту? Сон? Бывает, во сне идешь, спотыкаешься и падаешь в никуда-а-а.
Аня сидела за компьютером, не обращая на них ни малейшего внимания, и стучала по клавишам. Компьютер Васенька тоже впервые видел.
В другом кабинете топтались мужчины, курили едкие сигареты. Работали сразу три «видака» («видак» Васенька видел как-то у одноклассника, да и в школе у них был, пока не сперли). Работали без звука. Шли какие-то почти бесцветные фильмы.
Здесь мыли осторожно, стараясь не задеть проводов, переходников, стабилизаторов. Пепел с сигарет тут же сыпался на влажный пол.
Вдруг дверь распахнулась и стремительно ворвался Ворон.
Васенька водил тряпкой по чистому, не поднимая головы, боялся, что Ворон его заметит и спросит — кто ты такой?.. И знал, чуял, что уже замечен.
