Новый американский молитвенник - [2]

Шрифт
Интервал

— Хочешь, чтобы я тебе титьки показала?

— Только если ты хочешь. Мне и так хорошо.

— Это у тебя что, обычай такой? — спросила она. — Ты со всеми так обращаешься?

— Нет, ты первая. К нам сюда редко без денег приходят.

— Ничего удивительного!

— Но даже если бы и приходили, я бы не стал просить всех и каждого снять свитер. Так что, — тут я добавил своему голосу мягкости, — можешь считать это предложение своего рода комплиментом.

Она хохотнула, коротко и зло. Ее взгляд метнулся к красному «порше». Я уже думал, что она встанет и уйдет, но она бросила на меня взгляд, яснее слов говоривший «я тебя насквозь вижу», а сама в то же время прикидывала, насколько мне можно доверять и до какой степени она может позволить себе быть Вандой.

— Ладно. Только не здесь, — сказала она и кивнула на окно. — А то еще подъедет кто-нибудь.

Я повел ее в кухню за рестораном. Ванда остановилась у стола с подогревом, над которым горела флюоресцентная лампа, выгнула спину и словно заправская эксгибиционистка повернулась ко мне лицом, одновременно стягивая свитер. Груди у нее были большие, но все же, на мой взгляд, не настолько, чтобы оправдать необходимость тяжелого, многосоставного, похожего на крепость бюстгальтера, в который они были упрятаны. Этот предмет запросто мог бы сойти за какое-нибудь викторианское орудие пытки. Эдакий усмиритель бунтующих дев. Грубая изжелта-белая ткань бугрилась от многочисленных проволочных вставок; лямки были широки, как запреты. Хитро улыбаясь, Ванда завела руки за спину и расстегнула крючки. Лямки скользнули вниз по ее плечам, чашки упали, открывая плоть. Кожа под бюстгальтером была в желтых и лиловых пятнах. Хирургические швы перечеркивали груди крест-накрест, встречаясь на сосках. Бюст, достойный подруги Франкенштейна. Хорошей формы, но чудовищный по сути. Я смотрел на нее как завороженный.

— Только сильно не тискай, понял? — сказала Ванда. — Мне только что уменьшение сделали.

— Так чего тебе налить? — спросил я. — Виски будешь? У меня тут есть бутылочка отменного скотча.

Я решил, что она специально ни слова не сказала об операции, а потом подсунула мне свои отвратные сиськи, чтобы выставить меня полным придурком, но она, кажется, по-настоящему обиделась, когда поняла, что я не собираюсь ее лапать. Я уже возвращался обратно в бар, когда она, подбоченившись и злобно уставившись мне вслед, крикнула:

— Эй! Куда это ты направился, а?

Мгновение спустя, полностью одетая, она села у барной стойки и заказала коктейль «Манхэттен», который выпила в полном молчании, то и дело бросая на меня убийственные взгляды. Я начал подсчитывать вечернюю выручку, а когда наклонился, чтобы подобрать с пола оброненные монеты, услышал, как торопливо застучали каблуки и хлопнула входная дверь.

Проследив за тем, как маленький красный автомобиль огибает бухту, я пододвинул к стойке табурет, открыл новую бутылку «Кетель-1» и задумался над тем, что же творится в голове у Ванды. Крупно поговорив с бойфрендом, она приезжает в «Галеру», где безропотно сносит мои сексуальные домогательства, видимо рассматривая ни к чему не обязывающий секс с незнакомцем как месть. При этом она настолько пьяна, что мысль о том, какое отвратительное впечатление вид ее искромсанных сисек может произвести на потенциального партнера, ее даже не посещает. С другой стороны, не исключено, что со мной она только играла и весь ее гнев был притворным; однако до сих пор на Лопесе я не встречал никого, кто так виртуозно владел бы собой. Что бы она там ни задумала, я ею восхищался. Для подвыпившего баловня судьбы, разъезжающего на «порше», она справилась с ситуацией исключительно хорошо.

Стопки через три после ее отъезда на стоянку перед рестораном въехал серый «мерседес». Из него вылез крепкий бритоголовый мужик средних лет, в твидовом пальто с бархатными лацканами, и, не заглушив двигатель, направился к двери. Тут только я понял, что забыл ее запереть.

— У нас закрыто, — сказал я, когда мужик вошел внутрь.

— Да, конечно, — ответил тот, подошел к стойке и остановился напротив меня, положив руки в перчатках на прилавок.

Он смотрел на меня без всякого выражения, но от него так и веяло враждебностью. Кожа у него была бледная, с красноватыми пятнами на щеках. На верхней губе и подбородке чернела зачаточная эспаньолка с усиками из трехдневной щетины. По контрасту с мясистой мордой его карие глаза, большие и влажные, выглядели почти девичьими. Общее впечатление было на редкость отвратительным, хотя казалось, что он сознательно именно этого и добивался.

— Я Марио Киршнер. Друг Джанет, — произнес он громким и, как мне показалось, нарочито низким голосом, как будто имел в виду нечто гораздо более зловещее, к примеру: «Меня зовут Ринго. Джонни Ринго».[2]

Я не выдержал и засмеялся.

— Джанет, — сказал я. — Мы говорим об одной и той же Джанет?

— Ты знаешь, о ком я говорю.

Я был хоть и пьян, да умен. Я отлично понимал, кто такая Джанет. «Хитрая девка», — подумал я. Вслух я сказал:

— Высокая такая? Лохматый голубой свитер, рыжевато-русые волосы? Мне она сказала, что ее зовут Ванда.

— Лет двадцать назад я бы тебе все кости переломал, — сообщил мне Киршнер задумчиво. — Теперь за меня это делают адвокаты. Так больнее.


Еще от автора Люциус Шепард
Жизнь во время войны

Впервые на русском – один из главных романов американского магического реалиста Люциуса Шепарда, автора уже знакомых российскому читателю «Валентинки» и «Кольта полковника Резерфорда», «Мушки» и «Заката Луизианы».Нью-йоркский художник Дэвид Минголла угодил под армейский призыв и отправился в Латинскую Америку нести на штыках демократию. Джунгли оборачиваются для него борхесовским садом расходящихся тропок, ареной ментального противостояния, где роковые красавицы имеют серьезные виды па твой мозг и другие органы, мысль может убивать, а накачанные наркотиками экстрасенсы с обеих сторон пытаются влиять на ход боевых действий.


Золотая кровь

Впервые на русском – знаменитый шедевр прославленного Люциуса Шепарда, поднявший вампирскую тему на недосягаемую прежде высоту!Время действия – вторая половина XIX века.Место действия – замок Банат высоко в Карпатских горах, исполинский плод фантазии безумного архитектора.Раз в пятьсот лет в Банат съезжается Семья. Вампиры со всей Европы готовятся обсудить стратегические планы на будущее и поучаствовать в церемонии Сцеживания: отведать самой сладкой, самой хмельной – золотой крови.Но накануне церемонии замок облетает немыслимая весть: Золотистая девушка, результат многовекового труда лучших вампиров-селекционеров, – злодейски убита! Единолично выпита до дна неведомым преступником!Найти его Патриарх Семьи поручает вампиру-новичку Мишелю Бехайму, префекту парижской полиции.


Город Хэллоуин

В этом городе, под стать названию, творятся загадочные, а порой зловещие дела.В Хеллоуин Клайд Ормул приехал недавно. Сначала кажется, что необычно только название и географическое расположение города. Но скоро Ормулу предстоит столкнуться с весьма неприятными местными тайнами.© mist, Фантлаб.


Манифест Сильгармо

Одним из древнейших и главных мотивов, управляющих людьми, является месть. В следующем стремительно разворачивающемся рассказе вы узнаете, как она привела покрытого боевыми шрамами воителя к краю Умирающей Земли… А заодно подтолкнула к краю и саму Умирающую Землю!


Мушка

Чудесная религия – вуду. Демократичная и политкорректная по самое некуда. Удивительный культ, в котором каждый может почувствовать себя богом. Или, по меньшей мере, скакуном, коего оседлало божество. Нечто подобное случилось и с полицейским Биллом Дембси, несколькими месяцами ранее случайно застрелившим уличного торговца-латиноса. Мушка, крохотный дефект в стекловидном теле глаза, появившаяся вскоре после трагического случая, заставляет Билла видеть странные, фантасмагорические, невозможные вещи. Что это – месть родственников и друзей убитого, проклятие вуду? Или наоборот – редкое везение, неожиданная удача? Ученый по этому поводу затеял бы целое исследование, зарылся в древние фолианты, детектив же начинает частное расследование.


Сальвадор

Его зовут Джон Дантцлер, и он из Бостона. Но сейчас он на войне, в Сальвадоре. Воюет, как все — убивает «латиносов», принимает стимуляторы, выжигает целые деревни, и… и сходит с ума.А кто может на этой войне остаться в здравом рассудке?© ceh.


Рекомендуем почитать
Человек на балконе

«Человек на балконе» — первая книга казахстанского блогера Ержана Рашева. В ней он рассказывает о своем возвращении на родину после учебы и работы за границей, о безрассудной молодости, о встрече с супругой Джулианой, которой и посвящена книга. Каждый воспримет ее по-разному — кто-то узнает в герое Ержана Рашева себя, кто-то откроет другой Алматы и его жителей. Но главное, что эта книга — о нас, о нашей жизни, об ошибках, которые совершает каждый и о том, как не относиться к ним слишком серьезно.


Крик далеких муравьев

Рассказ опубликован в журнале «Грани», № 60, 1966 г.


Маленькая фигурка моего отца

Петер Хениш (р. 1943) — австрийский писатель, историк и психолог, один из создателей литературного журнала «Веспеннест» (1969). С 1975 г. основатель, певец и автор текстов нескольких музыкальных групп. Автор полутора десятков книг, на русском языке издается впервые.Роман «Маленькая фигурка моего отца» (1975), в основе которого подлинная история отца писателя, знаменитого фоторепортера Третьего рейха, — книга о том, что мы выбираем и чего не можем выбирать, об искусстве и ремесле, о судьбе художника и маленького человека в водовороте истории XX века.


Собачье дело: Повесть и рассказы

15 января 1979 года младший проходчик Львовской железной дороги Иван Недбайло осматривал пути на участке Чоп-Западная граница СССР. Не доходя до столба с цифрой 28, проходчик обнаружил на рельсах труп собаки и не замедленно вызвал милицию. Судебно-медицинская экспертиза установила, что собака умерла свой смертью, так как знаков насилия на ее теле обнаружено не было.


Счастье

Восточная Анатолия. Место, где свято чтут традиции предков. Здесь произошло страшное – над Мерьем было совершено насилие. И что еще ужаснее – по местным законам чести девушка должна совершить самоубийство, чтобы смыть позор с семьи. Ей всего пятнадцать лет, и она хочет жить. «Бог рождает женщинами только тех, кого хочет покарать», – думает Мерьем. Ее дядя поручает своему сыну Джемалю отвезти Мерьем подальше от дома, в Стамбул, и там убить. В этой истории каждый герой столкнется с мучительным выбором: следовать традициям или здравому смыслу, покориться судьбе или до конца бороться за свое счастье.


Осторожно! Я становлюсь человеком!

Взглянуть на жизнь человека «нечеловеческими» глазами… Узнать, что такое «человек», и действительно ли человеческий социум идет в нужном направлении… Думаете трудно? Нет! Ведь наша жизнь — игра! Игра с юмором, иронией и безграничным интересом ко всему новому!


Волк: Ложные воспоминания

Впервые на русском — дебютный роман классика современной американской литературы Джима Гаррисона, прославившегося монументальными «Легендами осени» (основа одноименного фильма!). Годы спустя, отталкиваясь от своего дебюта, Гаррисон написал сценарий фильма «Волк», главные роли в котором исполнили Джек Николсон и Мишель Пфайффер. И хотя тема оборотней затронута в романе лишь метафорически, нити сюжета будущего блокбастера тянутся именно оттуда. Итак, потомок шведских эмигрантов Свансон, пресытившись безымянными женщинами и пьяными ночами, покидает душный Манхэттен и уходит в лес, надеясь хоть краешком глаза увидеть последнего в Мичигане дикого волка…От переводчика:Книга прекрасна, как всегда бывают прекрасны первые книги хороших писателей.