Новый американский молитвенник - [18]

— Даже не для этого. Просто чтобы потрахаться.

Тереза хмыкнула и вышла в коридор, ведущий к нашей квартире. Она еще не сняла пижамную куртку и теперь стояла перед шкафом в прихожей, выбирая рубашку.

— Сью приглашает нас с тобой в Нью-Йорк в ноябре. Дать пару интервью.

— Она собирается продавать тебя, как шоколадку. — Тереза стряхнула с себя пижаму. — Тебе это надо?

Я зашел сзади и обнял ее, накрыв ее груди ладонями.

— А разве нам не нужны деньги?

— Деньги — это хорошо, но… — Она выскользнула из моих объятий и стянула с вешалки вышитую джинсовую рубаху. — Раньше ты не знал, что на молитвах можно зарабатывать. Зато теперь, когда выяснилось, что новый стиль может приносить неплохой доход, самое время все обдумать.

— Мне нравится сочинять молитвы. Это для меня и есть самое главное. Все остальное постольку-поскольку.

— Сейчас оно, может быть, так и есть, но, если «Молитвенник» раскрутится, все может измениться.

— А может, и не раскрутится, и тогда Сью выкинут с работы, а я кончу свои дни барменом у Нэнси.

Тереза начала застегивать рубашку.

— Ну, будь хорошей девочкой, нам ведь предлагают бесплатную поездку в Нью-Йорк. Ты была в Нью-Йорке? — спросил я. — Я — нет.

— И я тоже нет, но, похоже, придется поехать. — И она хитро улыбнулась. — А то как бы не пришлось делиться своей шоколадкой с другими.

Я снова подкрался к ней сзади, обхватил за талию и ткнулся лицом в шею.

— Вот именно.

Глава 6

Лето выдалось удачным для нового стиля, но не для «Аризонского безумия». Наш бизнес пошел на убыль, и нам туго бы пришлось, если бы не деньги, которые я получал за молитвы, написанные для владельцев автомоек, баров (включая заведение Скотти), забегаловок, массажных салонов, Сью Биллик (которая, судя по присланной фотографии, оказалась симпатичной, хотя и несколько строгой с виду, рыжеволосой женщиной), салонов красоты, магазинов электроники, спиртного, пиццерий, зоомагазинов и других мест. Я строчил по пять-шесть молитв в неделю, пришлось даже отказаться от нескольких приличных предложений. А в июне ко мне обратился Джеффри Мангро, эксцентричный гендиректор сети аптек Юго-Запада, и предложил ежегодную премию за то, что я буду по требованию писать молитвы для использования в рекламных кампаниях (а также, подозреваю, и в тайных корпоративных ритуалах). Мой агент разработал контракт на двадцать пять молитв в год за приличный аванс. О сделке стало известно, отчего «Молитвенник» стал продаваться еще лучше, и вокруг второго издания книги, которое Сью планировала посвятить чуть ли не полностью молитвам бизнесменов, возник ажиотаж. Вот так и вышло, что, когда второе издание «Молитвенника» увидело свет, в него входило более шестидесяти свидетельств от различных предпринимателей. Однако лишь благодаря энергичной поддержке Майкла Куинарда, профессора компаративистики и семиотики из Принстона, моя книга смогла выйти из отведенной ей до этого ниши мотивационной психологии и перекочевать на собственно литературную арену.

В возрасте без малого тридцати лет, опубликовав роман, который очень хвалили, Куинард благодаря своей цветистой манере выражаться и, что называется, «медийности» стал общепризнанным экспертом по вопросам культуры, — разумеется, только тем, которые могли привлечь внимание широкой публики. Он то и дело появлялся на Си-эн-эн и в программах новостей как знаток и серый кардинал, а на Эн-пи-ар у него была своя передача. Именно по радио он и объявил «Новый американский молитвенник» «знаковым достижением, воскрешающим популистскую литературу и свидетельствующим о том, что художественное слово преодолело наконец рамки постмодернизма, соединив прагматическое и фантастическое начала, и это вполне может свидетельствовать о наметившемся культурном сдвиге». Чем выше карабкалась кривая моих продаж, тем более нравоучительными и напыщенными становились его сентенции; он восхвалял «Молитвенник» сначала на Пи-би-эс в компании Чарли Роуза,[12] а потом и в любой программе, которая соглашалась предоставить ему время; в результате даже мелкие книжные магазины начали присылать заказы на книгу и включать ее в свои рекламные каталоги. Быть может, он и впрямь разглядел в ней какие-то достоинства, и все же я видел, что для него «Молитвенник» — это прежде всего та лошадка, на которой он вознамерился покорить самые вершины успеха. Я еще больше укрепился в своем мнении после встречи с ним на одной книжной вечеринке в Нью-Йорке, когда он, вяло пожав мне руку, почтительно беседовал со мной целых две минуты, непрестанно стреляя глазами по сторонам, после чего сбежал, объявив, что ему надо «попасть еще в одно местечко», которое оказалось в тридцати шагах от меня, под боком у одного тележурналиста. Но несмотря на весь его цинизм, частью своих гонораров я обязан именно ему. Его знаменитая полемика с критиком из «Нью-Йорк таймс», который назвал мои молитвы «абсолютно плебейскими… заурядными стишками, маскирующимися под простоту, словно какой-нибудь завсегдатай бара в Гринвич-Виллидж, притворяющийся строительным рабочим», привела к тому, что мною заинтересовалась программа «Шестьдесят минут», а «Молитвенник» был впоследствии номинирован на книгу года. Куинард обозвал критика из «Таймс» «растленным умом, облаченным в обрывки савана литературной элитарности» и защищал мое творение, требуя «пересмотра критических стандартов и, следовательно, создания новой критики».